Яна Егорова - Эрнестина Вольф. Дело о клубничном пироге

— Вы же можете покурить у себя в спальне, Белла вам разрешила. Отчего же вы стоите и накуриваете здесь для меня? Хотите, чтобы мне кошмары снились?

— Это неприлично, Алена, в их спальне все пропитается дымом. Я покурю здесь.

— Ха! — помощница с шумом поставила раскладушку на пол и начала ее раскладывать, наслаждаясь скрипом всех деталей, годами простаивавших в одном положении и от того заржавевших. — Вчера вы курили в их спальне каннабис, это вас нисколько не смущало. Мадам было грустно и одиноко. Мадам не хотела уезжать из Парижа. А сегодня кто-то умер и мадам перебралась курить ко мне на кухню. А почему? У нее проснулась совесть? Нет же, просто с кухни лучше видно подъезд, а еще с кухни лучше слышно, чем занимается полиция. Это не ваше дело, мадам Эрнестина, идите спать, а не то я…

В дверь позвонили. Вольф, как и утром, просияла, женщина сорвалась с места, по пути бросив ворчливой помощнице:

— Собери обратно раскладушку, Алена. У нас будут гости!

— Как? Опять?!

А из коридора уже доносилось:

— Проходите, проходите, я все вам расскажу, мы мило побеседуем…

Они устроились все на той же кухне. Алене пришлось, ворча, ставить разогревать кофе (мадам Эрнестина пила его на ночь, а после крепко засыпала, как это работало, помощнице было невдомёк). К ним явились двое — молоденькая девушка, она сразу пристроилась за кухонным столом и принялась записывать и мужчина, чуть постарше.

— Так вы говорите, что это отравление? — с порога в лоб начала наступление любопытная француженка.

— Мы ничего такого не говорили, — не поддался на ее уловку мужчина, не смотря на свой незрелый возраст, уже являвшийся счастливым обладателем небольшого лысого островка на собственной голове. В отличие от девушки в форме, он пришел в штатском — обычная рубашка с коротким рукавом и брюки. На ногах красовались нечищеные, слишком теплые для мая месяца черные ботинки. — Лучше вы расскажите нам, были ли вы знакомы с покойной?

— Мадам Вольф, — грубо вмешалась Алена, закрыв хозяйку своей безразмерной спиной и угрожающе уставившись на мужчину сверху вниз, — приехала в ваш город только вчера вечером. За это время она не успела никого узнать.

— Алена, — мягко отодвинула маленькой ручкой помощницу Эрнестина, — почему же ты говоришь неправду? Я успела сегодня утром выпить чашечку кофе с нашей соседкой из пятой квартиры, ее зовут Эльза Тоомас. Вы еще не были у нее?

Мужчина с женщиной полицейские переглянулись.

— Нет, — ответил страж порядка, — мы постучались к вам первым.

— Ага, — кивнула Вольф, — она живет сразу за стеной. Так чем, вы говорите, отравилась женщина снизу? Ее, кажется, зовут Матильда?

— Откуда вы взяли, что она отравилась? Мы этого не говорили, — подозрительно прищурился полицейский.

— Что вы заладили, говорили или не говорили, — мадам взяла чашку с кофе из руку Алены и с улыбкой передала ее полицейскому. — Как вас зовут, я запамятовала…

— Следователь Улф Линдберг.

— Господин Линдберг, я узнала о том, что убитая…

— Почему убитая? С чего вы взяли?! — подпрыгнул мужчина, а вслед за ним подпрыгнула жидкость в чашке в его руках.

— Простите, господин Линдберг. Я узнала о том, что женщина была отравлена от врачей скорой помощи.

Девушка, писавшая в блокноте, посмотрела на начальника:

— Вечно они язык за зубами удержать не могут.

— Так я все верно поняла! — обрадовалась Вольф, словно охотник в лесу, увидевший выглянувшего из кустов оленя.

— Нет! Нет! Ничего вы не поняли, — осадил ее Линдберг и опять перетянул разговор на себя. — Лучше скажите, не слышали ли вы, чтобы в этом подъезде травили крыс?

— Если только котов, — проворчала Алена. — Местные ругаются из-за вони в подъезде. Не удивлюсь, если кто-то из бдящих за всеми старушек, решил отравить чужого кота.

— Почему вы спрашиваете об этом? — вставила вопрос Вольф.

— Здесь вопросы задаю я, а не вы. Госпожа Вольф, отвечайте, пожалуйста, по существу.

— Я отвечаю. Хорошо. Нет, я не слышала, чтобы кто-то травил крыс. А скажите, господин Линдберг, покойная отравилась крысиным ядом?

Следователь закатил карие глаза к потолку, выражая тем самым всю свою нелюбовь к подобного типа дамам. И их неудержимому любопытству. Однако, как и большинство следователей, он понимал преимущества хороших отношений с подобного рода свидетелями, более внимательные, чем молодые, пожилые дамы зачастую становились источником большого количества подробностей по делу. Но это отнюдь не означало, что у этих старых куриц стоило идти на поводу и выкладывать им с порога информацию, чтобы она уже через несколько минут облетела всю округу в виде сногсшибательных сплетен.