Алексей Биргер: Ведьмин круг

Впрочем, наслаждение было не настолько сильным, чтобы перевесить это отвратное чувство ловушки. Ему хотелось, что­бы все побыстрее кончилось, но, может быть, именно это чув­ство протеста, создававшее торможение наслаждению, и не да­вало длящемуся кончиться побыстрее. Он ощущал все большее напряжение, и чем сильнее было ощущение подавленности, тем больше казалось, что эта наглая ненасытность его тела уничто­жает в нем то, что уничтожать не дозволено, чем ни с кем нельзя делиться, пьет живые соки его «я». А она, проникаясь его нео­жиданной мощью, восприняла ее как доказательство своей при­тягательности для него, как доказательство ее умения возбуждать - и от этого сама возбуждалась все больше, и наконец ее мед­ленное затихающее содрогание отозвалось в нем резким при­ливом наслаждения...

Он не знал, радоваться ему или огорчаться, что все позади. «Для новичка ты силен, - сказала она, спокойно оправляя юбку, когда они уже сидели рядом. - Ну, как тебе?» - «Невероятно», - сказал он, мысленно давая себе клятву, что никогда больше не окажется в подобном дурном плену, никогда не будет рабом, никогда не даст вычерпывать из себя то невосполнимое, что, хитроумно собранное вместе, называется Сергеем Матвеевичем Высиком - человеком, не похожим ни на одного другого, с соб­ственным миром и собственной вселенной, которую надо оберегать от грубых вторжений. И эту клятву он держал до сих пор.

Высик досадливо поморщился. Почему ему в голову лезет всякая чушь? Как же звали эту девку? Кажется, Наташка... Да, Наталья. «Ты меня теперь вовек не забудешь...» - «А завтра ты будешь на танцах?» - Он был обязан это спросить. - «Буду. Толь­ко не думай, что я целиком только для тебя...» - «Я и не думаю. Но...» Она засмеялась: «Ты хорош. Да и я не лучше. Давай еще доживем до завтра...»

Девушка, похоже, говорила не просто так. В ту ночь ее уби­ли. Ее ли? Во всяком случае, больше на танцплощадке она не появлялась, а народ на следующий день толковал, что порезали какую-то Наташку, подругу Лехана Свиридова, с которым у нее вышли нелады. Высик убитую не видел, так что знать точно не мог. Стал ли он косвенной причиной ее смерти? Вряд ли. При аморфной простоте нравов рабочего поселка в нем были девки и парни, которые держались друг за друга как за основных, но при этом в определенном смысле оставались в «общей собственности», и другую половину это ничуть «не колыхало». Плотная принадлежность только друг другу начиналась с несколько ино­го: с беременности, с рождения ребенка либо с какой-нибудь другой общей ответственности, от совместного огорода до по­вязки на совместные уголовные дела.

Говорили, что она Лехана «подставила». Где и как? Память у Высика была хорошая, но с тех пор прошло много лет, да и слу­шал он те сплетни вполуха, лишь задним числом связав их с де­вицей, лишившей его невинности. Однако если ее прибрали че­рез несколько часов после их свидания, то выходит, она могла знать, что ее ждет в ближайшем будущем. И чем тогда было для нее это свидание? Последним отчаянным заигрыванием с жиз­нью - то ли бесшабашным прощанием, то ли тупым безразличи­ем к тому, что будет? Высик склонялся скорей ко второму. Глав­ный урок, который она ему дала, - это необходимость отстра­ниться от затягивающего в своем буйстве колыхания плоти, ког­да над растревоженным болотом с трудом вздымается и оседает, хлюпая, мутная волна поножовщины... Отстраниться, чтобы ос­таться собой, чтобы сберечь себя. Этот сонный отупелый разгул, особенно явственный на свадьбах... До чего Высик ненавидел местные свадьбы, с их торжеством сальности во всем - от яств до взглядов, с их пьяным расползанием одурелого стада... И от этого ему удалось держаться в стороне, не замызгивая себя. Очень помогала его должность. Случайность? Да, конечно. Но если посмотреть на жизненный путь в целом, то эта случайность по­кажется вовсе не случайной. Да, его случайно угораздило под­вернуться в тот момент, когда в район позарез требовался новый начальник милиции - куда его и определили в приказном поряд­ке. Но разве остановили бы выбор на нем, если бы он пришел демобилизованным из обычных частей, а не из разведки, с полным комплектом наград за боевые заслуги. Разве что Героя Союза не хватало, а так - и орден Красного Знамени, и Отечественной войны, и Солдатская Слава - неполная, правда... И в разведку он тоже попал по неслучайной случайности: ища той чистоты, которую приносит только противостояние со смертью - осознанное противостояние, возвращающее тебя тебе, изначально не допускающее попадать в закабаляющие ловушки. Избранное им самим течение его жизни вынесло его на то единственное место, где он мог быть достойно одинок, не будучи при этом «белой вороной», внешне оставаясь «своим». Может быть, в былые времена Высик ушел бы в монастырь или стал бы «рыцарем бедным» с его непостижимым уму видением, но в эпоху сущую его «монастырем» и его «непостижимым видением» стала необходимость наводить порядок, карать, щадить и не давать пощады, внушать страх и уважение, отгораживающие от людей...