Татьяна Степанова - Последняя истина, последняя страсть [litres]

– Нет, не вижу, – сказала Катя. – На мой взгляд, вы крайне свободолюбивы. И если не Петя ваш возлюбленный, то… это кто-то другой. И он сразу становится первым кандидатом в убийцы вашего мужа. Чисто автоматически. По традиции.

Ульяна опять не ответила.

– Но у него может оказаться неоспоримое алиби на тот роковой вечер. Ульяна, вы не хотите мне сказать, кто этот человек?

– Это Петя. И насчет его алиби я вам уже говорила. Мы провели ночь вместе. Мы спали. Волшебная ночь любви.

– В чем причина ненависти между Петей и Лесиком? Если Петя ваш любовник, он вам это обязательно бы сказал.

– Я не знаю. Их мужские дела. Трещина в отношениях. Да вы мою свекровь спросите.

– Кабанова считает это несущественным.

– Ей видней, она прокурор. Умеет увидеть самое главное. Не то что я, провинциальная дурочка.

– Вы покидаете этот дом? – Катя кивнула на вещи, чемоданы. – Это свекровь вас выгоняет?

– Я сама уезжаю. Здесь ничего моего нет.

– А кого вы ждали вместо меня, а? – Катя задала последний и главный вопрос.

– Ждала?

– Конечно. Калитку оставили открытой. Прощебетали, как птичка: «Мой хороший, заходи». Это по-прежнему Петя, да?

– Это Петя. – Ульяна безмятежно улыбнулась.

– Но Петя нам только что объявил, мол, еду в Староказарменск в экологический комитет, с которым у него очень интересные отношения. Почти такие же интересные, как и с вами, Ульяна. Неужели ваш пылкий любовник мог вот так вас кинуть, когда вы нетерпеливо его ждете, распахнув калитку, наплевав на воров?

– Я воров не боюсь. Я с ворами в законе в Сочи гуляла. В Сочи на три ночи… Знаете, приезжают такие расписные братки оторваться. Они все сплошь меломаны, музыкой себя ублажать любят. Аллегрову слушать надоело, теперь опера в моде – Беллини… Норма…

Покидая бывшую дачу – разведшколу Мосдачтреста со всеми ее призраками и загадками, Катя думала – ну, нет, а вот эта беседа как раз и не бесполезна. Кое-что интересное мы все же узнали.

И дальнейшие события лишь подкрепили ее уверенность.

В машине Гектор Борщов снова отправил мейл в мессенджер. И Катю о результатах «женского разговора» тактично не расспрашивал. Опять был на удивление тих и серьезен!

На выезде из Малаховки он остановился возле автобусной остановки.

– Автобус на Староказарменск. Они здесь часто ходят. Доедете. Извините, что так грубо. Но у меня обстоятельства внезапно изменились. Я должен срочно уехать по делу.

Катя молча вылезла из «Гелендвагена». Смотрела, как тот разворачивается, направляясь в сторону, противоположную от Староказарменска. В сторону старой доброй Малаховки. Назад.

По крайней мере, искать долго не пришлось, – в душе Катя почти ликовала. – Ясно как день, кто любовник прекрасной Ульяны. Поэтому чье-то эротическое белье его больше не интересует. Здесь у него все намного круче и куда серьезнее.

Лиза Оболенская глядела на себя в зеркало в ванной, медленно стирая кровь Вальтера Ригеля со своего лица. Провела языком по губам – этот привкус. Только не плакать. Они все там, в отделе полиции, наверное, ждали от нее истерики, слез. Не дождутся.

А кровь – это не впервые…

Та ночь, почти накануне их свадьбы, когда Вилли Ригель приехал к ней после разгона митинга… Поздно, уже после полуночи.

Из-за того, что она весь день провела в Мосгорсуде, Лиза Оболенская на общегородской митинг против мусорозавода не ходила. Только поэтому. А так бы пошла непременно. Вернувшись в Староказарменск, она сразу подключилась как адвокат к попыткам освобождения задержанных. Привезла домой Герду, которую полицейские одной из первых задержали на митинге, но посадить под арест не имели права, так как та имела малолетнего ребенка на иждивении.

Звонок в дверь. Лиза открыла – Вилли Ригель на пороге. В черной форме, в бронежилете, в щитках. Как воевал, так и явился к невесте, даже не переоделся. Только шлем снял.

– Лизочка. – Он как всегда сразу хотел ее обнять.

Лиза повернулась к нему спиной, пошла на кухню, где готовила ему ужин. Резала овощи на доске острым ножом. Смотрела, как он снимает с себя полицейскую амуницию, стягивает через голову пропотевшую форменную рубашку.

– Доволен собой, Вилли Ригель?

– Лизбет, Лизочка. – Он стоял перед ней такой большой и сильный. Весь накачанный. Виноватый? Нет. Но и не довольный собой. Печальный.

– Славно вы сегодня потрудились на городской площади. – Лиза усмехнулась. – Великолепные результаты работы, отличные служебные показатели. Полные автозаки студентов, женщин, пенсионеров. Набитые битком жителями нашего славного города.