Татьяна Степанова - Циклоп и нимфа

– Еще у нас сидит под замком мерзавец конюх-соглядатай. Может, он и есть вор и убийца?

– Я не о нем, – Клавдий Мамонтов тоже смыл мыльную пену с лица и вытерся полотенцем. – Я сейчас, как и ты, тот вечер музыкальный вспомнил. Как мы слушали, как смотрели постановку. И после этого барон Корф… помнишь, что горничная нам сказала – лакей Макар уходил со двора в особняк на Солянке. Меланья считала, что он уходит к Аликс. И оно так и было. Однако… барон Корф… Что там Аликс нам крикнула насчет извращенных умов и сердец? Эти живые картины, как ты выразился, – утонченное варварство. При определенных склонностях подобное зрелище… Кто знает, какие наклонности у барона? Горничная твердит, что Меланья спешно увезла Макара из Москвы в имение. От соблазна. Нам сейчас кажется – это из-за Аликс, которая последовала за ними. Но, может, причина не только в ней? Но и в бароне, воспылавшем нездоровой страстью к красавцу в образе Вакха?

– Это что-то новое, – хмыкнул Пушкин-младший. – В стиле Пира Тримальхиона Петрония?

– Мне покоя не дает одна деталь. Тот узел на руке Макара. Ленту кто-то пытался развязать, а сам он, как ты и сказал, этого сделать никак не мог, только бы туже затянул. Но его пытались освободить, отвязать от кровати. И это сделал убийца. Мне так кажется.

– Не отвязал же. Убил, и как жестоко. Колотая рана в живот.

– Да. Что-то произошло, и убийца сменил намерение.

– И, по-твоему, это барон Корф? И где же он?

– Мы обыскали лишь гостиницу и трактир, а здесь целый городок.

– Ты хочешь сказать, что барон тоже, как Аликс, как поручик Дроздовский, последовал сюда за Меланьей и ее лакеем? Приехал инкогнито?

– Я просто размышляю. Я предполагаю – возможно, есть кто-то третий в этой истории. И он нам неизвестен.

– Такую фигуру, как барон, заметили бы в городишке немедленно. Правда если он приехал инкогнито, переоделся… Кстати, он ведь однокашник моего отца по лицею. Трудно представить, что в своем возрасте он пустился в кровавую авантюру. Хотя все возможно, когда буря страстей бушует в груди. Но есть еще один, о ком мы слышали, но кого не знаем, Клавдий.

– Кто?

– Тот, с кем поручик Дроздовский стрелялся на дуэли из-за Меланьи.

– Точно! А я и забыл об этом.

– Человека этого знает сам Дроздовский. Но нам он ничего не скажет. Дуэль держалась в секрете. А вот барон Корф слышал звон и знает, где он, – упоминал, что это какой-то очень знатный аристократ. Из-за него Дроздовского чуть не разжаловали, видно, прогневались при дворе.

– Пойдем сейчас к Дроздовскому, спросим его, – Мамонтов схватил чистую белую рубашку и поспешно надел ее.

– Он нам не скажет. Пустая трата времени.

– Тебе не скажет – он на тебя в гневе великом. Но мне… слушай, я попытаюсь, а?

Пушкин-младший пожал плечами – что ж, ступай.

Мамонтов надел сюртук и, как был без шубы, вылетел из номера, пересек заснеженный двор, вошел в трактир, поднялся по лестнице к узилищу поручика Дроздовского.

Возле двери номера стоял караул из двух заспанных солдат. А рядом с ними, кутаясь в лисий салоп, переминалась с ноги на ногу та самая старая актриса, что играла Галатею.

– Ты что здесь забыла, Лариса? – спросил ее Мамонтов. – Тебе нельзя тут быть.

– Я мимо проходила, – старая актриса явно лгала. – Господин поручик… Гордей… я просто узнать хотела, как он.

– Если все благополучно закончится и с него снимут обвинение, а потом еще и воля тебе выйдет от царя… если заберет он тебя с собой в полк, сможешь уехать с ним.

– Нужна я ему, старуха, – актриса горько вздохнула. – А насчет воли, барин… это дело, конечно, великое… воля. Только опоздали они с ней… царь опоздал. Эх, эту волю бы мне да лет сорок назад! А теперь-то что? Зачем?

Мамонтов постучал в дверь номера и вошел.

Поручик Гордей Дроздовский в одной рубашке без мундира сидел за столом при свечах и раскладывал пасьянс. Глянул на Мамонтова – золотое пенсне сверкнуло в свете свечей.

– Чем обязан, господин Мамонтов?

– Господин поручик, вы нам окажете великую услугу, если назовете имя вашего противника на дуэли.

– А что вам в его имени?

– Возможно, этот человек и есть убийца… если, конечно, это не вы.

Дроздовский хмыкнул. И вернулся к пасьянсу.

– С этим человеком вы стрелялись из-за нее. Вы были ранены. С вашей стороны это поступок ради любви. Но и с его тоже. Господин поручик, Меланья Андреевна убита – и так жестоко! Я прошу вас, помогите нам, ради нее! Назовите имя вашего противника и соперника.