Александр Серый - Белая кошка в темной комнате

— Как Вы вчера вечером оказались с фотоаппаратом в квартире Гвоздковой?

— Случайно, а то как же еще… Зашел к ней в начале седьмого просто так, по-приятельски. Она сказала, что ее преследует один мент… Простите, работник милиции. Проходу не дает, хочет, чтобы она с ним переспала. Должен как раз вот-вот прийти. Ну и попросила о помощи… Я согласился сдуру. Тогда она запихнула меня к своей соседке, дала фотоаппарат со вспышкой и велела, если услышим крик, бежать к ней и все фотографировать, что увидим.

— И все-таки… Почему Вы согласились?

— Так она ж попросила, — пожал плечами Петренко, — почему ж не помочь? Драться с милицией глупо, а вот щелкнуть на пленку — это другое дело. Ловко баба придумала, верно?

— Куда Гвоздкова ушла из квартиры после того, как Вы со старухой выполнили задание и остались караулить… капитана милиции? — чуть запнувшись при формулировке вопроса, поинтересовался Свешников.

— Сказала, что за милицией…

— Так чего же Вы испугались, когда я позвонил в дверь и объявил себя сотрудником милиции? Почему спокойно не открыли дверь, а выпрыгнули в окно? Чего было бояться, коль считали себя защитником правды, а?

Петренко некоторое время молчал, очевидно тщательно обдумывая ответ. Затем выпрямился и заявил:

— Так Вы больно быстро пришли… Да и голоса Гвоздковой я что-то не слышал. Я и решил, что вы — дружок капитана, стоящий на стреме… Как представил, что сейчас будет, честно говоря, испугался. Ну, думаю, впутался, дурак, в историю, надо «ноги делать»… Вот и сиганул в окно…

— Допустим. Тогда, что заставило кинуться на меня с ножом?

— Опять же с перепугу. Даже крыша поехала, начальник! Ты уж извини.

Выдержав паузу, Игорь уточнил:

— Где с Гвоздковой познакомились, в каких отношениях были?

— Случайно в толкучке в троллейбусе оказались. Потом проводил ее. Пару раз в кино приглашал. Но большего, если ты «интим» имеешь в виду, начальник, то этого не было. Я-то, конечно, не против, да она возражала. — Петренко гаденько хихикнул.

Тем временем, пока Игорь беседовал с задержанным, Станислав машинально разглядывал Петренко. В какой-то момент его привлекла обувь: красные замшевые кроссовки на тонкой полиуритановой подошве.

Еще утром, узнав от Ерофеева о задержании мужчины, Станислав подумал, не является ли тот одним из двух неизвестных, побывавших на Гоголевской в компании с «толстяком». Потом эту версию заслонили хлопоты в больнице. Только сейчас, при виде кроссовок, мысль вернулась к нему. Воспользовавшись паузой в диалоге, Станислав задал Петренко вопрос:

— Где Вы купили эти кроссовки?

— В Архангельске купил, — удивился Петренко.

— Давно?

— Этой весной, на майские… А что?

— Да так, ничего особенного… Нравятся они мне. Удобные, наверное? Если не трудно, снимите — я хочу поближе посмотреть.

Вероятно, Петренко все еще не понимал, куда клонит Широков, потому что, недоуменно пожав плечами, стянул кроссовку с правой ноги и протянул Станиславу. Даже после беглого осмотра сомнения пропали: рисунок подошвы был тот же, что у следов в кладовке и возле сарая. Стараясь ничем не выдать волнение и продолжая держать добычу в руке, Станислав попросил отдать и вторую.

— Чего это, начальник? Зачем? — в глазах задержанного вместе с растерянностью появился испуг.

— Снимай, снимай! — настойчиво поддержал товарища Свешников, понявший мотивы поведения Широкова.

Заполучив полную пару и еще раз внимательно осмотрев ее, Широков спокойно поставил ботинки на подоконник себе за спину.

— Чего это он, а? — обратился Петренко к Свешникову.

— Теперь, Петренко, быстро отвечайте на вопросы. Что Вы делали вечером 20 июля, начиная с 20 часов?

Петренко вздрогнул всем телом и подался назад, словно столкнулся с опасностью.

— Это еще зачем?

— Отвечайте, где были в среду после восьми вечера? — угрожающе повторил Станислав.

— Не помню я… Что я обязан помнить все? Голова и так плохо варит. Я и вчерашний день плохо помню… — последнюю фразу он прокричал, лихорадочно переводя взгляд с одного милиционера на другого.

— А на Гоголевскую, эдак, часиков в десять Вы не заглядывали? Туда, где дома старые ломают? — невинно поинтересовался Игорь.

— Не-ет! Не был я на Гоголевской вашей! Не был никогда. И где эта улица, не знаю! — и увидев усмешку на лице Свешникова, взорвался: — Что ты «лыбишься», начальник? Что вы мне голову морочите?! В среду в кино был в «Волне»! И отстаньте от меня…