Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– Здесь кухня.

Распахнулась следующая дверь в длинное, какое-то бесконечное помещение. Плита, мойка, стол, еще стол у другой стены, полки и белое пятно вдали, как портал в иное измерение. Оказавшийся окном при ближайшем рассмотрении, правда, на подоконник можно было запросто встать и не влепиться макушкой в потолок при этом. Или сесть, и не свалиться на пол, хорошо сесть, удобно, правда, есть риск замерзнуть: подоконник, как и пол, каменный, серый, с белой крошкой. И тоже белая плитка по стенам, держится преотлично, несмотря на солидный возраст. Выглядит как новенькая, пыльная, правда.

– Тут что-то осталось, – Егор по-хозяйски открывал шкафы, – посуда, еще всякое. Сами разберетесь, что куда.

Он вышел, пропал где-то в недрах квартиры, Макс не удержался-таки, встал на подоконник, глянул вниз. Под ногами качались зеленые макушки деревьев, поблескивал самоварным золотом купол небольшой церквушки, справа забитая машинами дорога. Оттуда доносился гул двигателей и гудки, Макс открыл форточку над головой, и по кухне загулял теплый ветер, шум усилился. В стекле мелькнуло темное отражение, Макс спрыгнул с подоконника и пошел в коридор. Егор, точно этого и ждал, развел руками и отступил назад.

– Вот, собственно, три комнаты, как я и говорил. Смотрите сами.

Коридор заканчивался аркой, за ней начиналась комната, правильнее было бы назвать ее залом. Мебель под стать шкафу из прихожей, только светлая, но такая же основательная, сделанная на века, овальный стол в центре, два окна в торцевой стене, но без штор. Много солнца, света, видна каждая пылинка, каждый штрих на светлом паркете, каждая царапинка на дверках или стенках шкафов. В простенке, весь залитый солнцем, как в прицеле, стоял сервант, за стеклянными дверцами виднелось множество белого фарфора с золотыми завитушками, от них по стене напротив прыгали слабенькие солнечные зайчики. На полочке стояла статуэтка, девочка завязывает коньки, тоже фарфоровая, с остатками синей и золотой краски. Справа и слева имелись двери, за ними просматривались комнаты, вполовину меньше зала, каждая с огромным окном, все выходили на одну сторону. Макс взял фигурку, та оказалась довольно тяжелая и приятно холодила ладони. Макс прижал ее к животу, шагнул вправо, чтобы рассмотреть комнату, и вдруг откуда-то появилась Настя. Подскочила, вырвала статуэтку, спрятала за спину.

– Только попробуй выкинуть, я на тебя в суд подам! За порчу имущества, моего имущества!

Глаза аж сузились, еще немного – и зашипит. Макс поднял руки, типа, сдаюсь, повернулся к Егору.

– А что, балкона тут нет? – опередила Настя. Она оглядела комнату, сунулась в правую, потом в левую двери и все это не выпуская фигурку из рук. Егор задумчиво глянул на девушку, на Макса.

– Балкона нет. Пойдемте.

Он двинул в кухню, затормозил на пороге, огляделся и зачем-то полез во вмурованный в стенку шкаф. Дернул на себя дверцу, и за ним вдруг оказалась лестница, узкая обычная лестница, виднелись еще и выкрашенные синей краской стены.

– Сюда. – Егор шагнул через ступеньку и пропал из виду, Макс не отставал. Одна ступенька, две, три, еще дверь – и в глаза ударило солнце, мощный луч ослепил на мгновение, и Макс растерялся. Покрутил головой, приходя в себя, прошелся вперед, остановился почти в центре пустой площадки под козырьком и каменными плитками на полу. Справа высилась бетонная стена, но не глухая, с той стороны полз толстый зеленый росток и на ходу растопыривался листьями. Здесь же ветер гонял по плитам пыль и мелкий мусор, у стены с дверью стояла лавочка и горшок с начисто засохшим кустом.

– Терраса, – подал голос Егор, – она на две квартиры. Ее поделили перегородкой, чтобы не мешать друг другу, в плане квартиры она есть. Я вас внизу подожду.

Макс не слушал, подошел к ограде у края террасы, глянул вниз. Пришлось зажмуриться, солнце било точно в глаза, река под домом отражала блики, они плясали на откосах набережной, высокой в этом месте. Навстречу друг другу шли два теплохода, они разминулись почти под мостом у храма и с музыкой пошли каждый своим путем. Впереди маячил тот же уродливый Петр, справа из-за домов поднималась почти отмытая от полувековой грязи высотка МИДа, за ней в дымке виднелись небоскребы Сити. А ближе, много ближе, на том берегу реки, красовался белый вычурно-роскошный дом Пашкова под зеленой крышей, а еще правее, если лечь животом на перила и вытянуть шею, через дорогу стояла Кремлевская башня с темно-красной в это время дня звездой на шпиле. Чувство нереальности происходящего, что держало последние пару дней, исчезло, точно ветром его сдуло. С набережной сигналили машины, сплошным потоком неслись по большому мосту справа, высоко над Москвой летел самолет, оставляя за собой белую черту. Макс выпрямился, повернулся и едва не сбил с ног Настю. Та вскрикнула, отшатнулась и скривилась от боли, вцепилась в статуэтку так, что пальцы побелели.