Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– К каким таким? – кричала Настя. – Вы обалдели? Она участник войны, бегом сюда, или я в прокуратуру напишу, губернатору, президенту!..

– И в спортлото! – Витька выплюнул окурок, потянулся за новой сигаретой. – Это поможет, зуб даю.

– А ты чего стоишь? – взвился Макс. – Языком трепать каждый может. Самому слаб о , страшно, да? А если она помрет у тебя на руках? Представил?

Вспомнил разом и жуткий холод кожи покойника, и какой он тяжелый, точно бревно, и гримаса на лице как насмешка. Витька закурил вторую, затянулся, сказал спокойно:

– Я по огнестрелу и колото-резаным могу, по переломам, по полевой хирургии немного. А тут ничего такого и близко нет, спец нужен вроде тебя. Скорочи на нас забили, вижу, – он глянул на Настю. Та сжимала в руке мобильник и поправляла бабке волосы. Кожа старухи была все еще влажной, хотя пол в подъезде уже почти высох. Из-за двери Анькиной квартиры выскользнул пацан, прижался к стенке и пялился на бабку, вытащил конфету изо рта и принялся облизывать ее как мороженое. Девчонка пищала что-то неразборчивое, Анька не показывалась.

– Не приедут, – Настя протянула Витьке телефон, – сказали, что только на труп. У них распоряжение: на стариков бензин не тратить.

– Анюта, – Витька взял у Насти мобильник и хлопнул ладонью по стене, – иди в «скорую» работать. Тебе там понравится.

Пацан хлопал глазами и улыбался, облизывая конфету. За дверью было тихо.

– И ты иди, оба идите. – Витька косо глянул на Макса, вышел из подъезда и пропал в темноте. От оврага тянуло сыростью и мокрой травой, не доносилось ни единого звука. Настя шевельнулась, хотела встать.

– Погоди. – Макс присел на корточки, оглядел старуху. Удивительно, но лицо мокрое, причем в мелких капельках, точно испарина. Протянул руку к сморщенной шее, отдернул: чувство, будто током ударили.

– Ты чего? – Настя только что не зарычала. – Если можешь, то помоги ей. Тебе зачтется.

«Ага, как же. Два раза. Уже зачлось», – Макс положил пальцы на бабкину шею, нашел сонную артерию. Чуть надавил, и ощутил еле уловимое движение, тонкий, почти нитевидный пульс. Приподнял ей верхнее веко, зрачок сузился, Макс наклонился и не сразу сообразил, чем таким пахнет. Вокруг воняло гарью и бензином, а тут слышался легкий запах ацетона. Могли и в бутылку плеснуть, конечно, но влажная кожа в сочетании с вялыми мышцами – Макс сжал бабке руку – ну точно тесто. И запах ацетона изо рта.

– Диабетическая кома…

– Что? – Настя сунулась вперед. – Чего, я не слышу?

Макс отмахнулся от нее, вскочил на ноги, снова опустился на корточки. Если он прав, и у бабки, реально, гипогликемическая кома – лекарство забыла принять или переволновалась, или напряглась, когда пожар случился – то есть простое средство, и хуже от него точно не будет.

– Что с ней? – чуть ли не в лицо ему выкрикнула Настя. – Что? Или ждешь, когда она умрет?

Она сжала кулак, хотела замахнуться, но вместо этого прикусила костяшки пальцев. Пацан заржал, аж затрясся весь, в ответ завизжала девчонка, дверь задергалась с той стороны. Макс выхватил у звереныша конфету и сунул ее бабке в рот. Настя оторопела, таращилась то на Макса, то на бабку, а та вдруг шумно вздохнула и повернула голову.

Пацан бился ногами и руками в дверь, орал так, точно ему кишки разматывали. Потом вдруг затих, повернулся и кинулся к Максу, вцепился ему в руку с неожиданной для шестилетнего пацана силой. Макс легонько отпихнул его, бабка шевельнулась и открыла глаза.

– Отдай, отдай! – мальчишка орал в самое ухо, бабка бессмысленно вращала глазами. Пацан чуть не заехал ей в лицо кулаком в попытке вырвать сладость, Настя успела отбить его руку.

– Отвали! – выкрикнула она. – Я тебе завтра десять штук таких куплю!

Не помогло, пацан вцепился Максу в руку и вдруг укусил его чуть ниже локтя. Настя вскочила, Макс успел подставить ладонь бабке под затылок, а та уже приходила в себя. Взгляд стал прежним, острым, лицо чуть порозовело, синева с губ пропадала на глазах. В спину толкнули так резко, что Макс едва не свалился на полуживую бабку. Та слабо улыбнулась, в спину снова больно толкнули, потом раздался шум и треск. Макс обернулся на миг. Настя держала пацана за локти, тот рвался у нее из рук, бился точно в припадке, орал, брызгая слюной, ревел дурниной:

– Отдай, отдай, мое!

На площадку выскочила лохматая девчонка и тоже заорала, кинулась к Насте, вцепилась ей в ногу.

– Заткнись, дебил! – Настя пыталась оттащить орущего пацана подальше. – Завтра ящик дерьма этого тебе принесу и прослежу, чтобы все сожрал… И ты, дрянь!