Кирилл Казанцев - Черные списки судьбы

– Бог в помощь, – раздалось откуда-то сбоку. Ветка дернулась из рук, но Макс удержал ее, повернулся. На крыльце стоял толстый небритый мужик в тельнике и грязных джинсах. На голове седая редкая растительность, глаза крохотные, мутные точно после хорошей пьянки, короткую шею опоясывает толстая серебряная цепь, теряется в складках под подбородком. Мужик облокотился на перила и наблюдал за Максом.

– Темно от них, – он дернул ветку еще раз. Та повисла на длинной полосе коры и отрываться ну никак не хотела. Макс боком перебрался по спинке лавки поближе к дереву и принялся пилить ножом кору.

– А, понятно, – толстый зевнул, почесал пузо. – Темно, значит.

– Да, – Макс справился с веткой и принялся ломать ее колено. – Нифига не видно и плесени полно. Хорошо бы срубить его, а то мешает.

Мужик захлопнул рот, подтянул штаны и, шаркая тапками, спустился с крыльца.

– Давай помогу, – он оказался рядом, взялся за ветку в руках у Макса.

– Да я сам.

– Мне не трудно. – Мужик с силой рванул ветку на себя, Макс покачнулся и, не удержав равновесия, сорвался со спинки лавки. Мужик отшвырнул ветку, схватил Макса за грудки и неожиданным броском перекинул через себя. Мелькнули перед глазами старые рассохшиеся доски, что закрывали окна первого этажа, потом край ступенек крыльца, потом песок и лужа. В ней отражалось пасторально-синее небо, и сновали черные мелкие существа. Сначала показалось, что это стрижи отражаются в спокойной синей глади, но при ближайшем рассмотрении они оказались жуками-водомерками на длинных тонких лапках. Над ними нависла грузная тень, Макс успел развернуться и даже вскочил, но удар в живот отбросил его к лавке, дыхание перехватило. Он никак не мог сообразить, что происходит, а когда дошло, было поздно. Толстый ловко, точно каждый день только этим и занимался, вырвал у Макса нож и схватил за горло. Держал как-то странно: боли не было, только дыхание разом прекратилось, а перед глазами поплыли желтые пятна. И точно сквозь вату слышались слова:

– Запомни, скотина, это мой клен. Я его посадил, когда в первый класс пошел. Сам посадил, своими руками. А если он тебе мешает, то вали отсюда нахрен, или я тебе кое-что оторву…

Перед глазами маячило бледно-желтое пятно, от него разило дешевыми сигаретами и перегаром.

– Пару жизненно-важных органов с корнем выдерну… – неслось из густеющего тумана, – если хоть листик на нем тронешь…

Раздался глухой звон, точно били в дальний колокол, туман поглотил и эти звуки, стало темно и очень тихо. Макс судорожно дернулся раз-другой, и вдруг точно завесу отдернули: вернулся и свет, и звуки с красками, и воздух. Толстый стоял напротив и смотрел Максу прямо в глаза, но горло не отпускал, лишь чуть ослабил хвату. А на крыльце бабка лупила палкой по перилам:

– Витька, прекрати! Отпусти его, кому сказано, или получишь сейчас!

– Не боись, баба Надя, мне статья пока без надобности.

Витька разжал пальцы, отступил на шаг от Макса и принялся вытирать руки о штаны. Голова закружилась, Макса повело вбок, он грохнулся на колени и схватился за шею, закашлялся, да так, что опасался, как бы кишки не выпали. Витька смурно глянул на него, взял отломанную кленовую ветку, посмотрел на ствол, точно прикидывая, как бы приставить ее обратно. Бабка успокоилась на крыльце, из окна первого этажа таращились Анька и ее дети. Мальчишка показал Максу средний палец, девчонка подхватила, они засмеялись. Мать гладила деток по головкам и улыбалась, радуясь их смеху.

– Башку тебе оторвать… – бабка не договорила. Во двор въехало такси, обогнуло лужу и задом сдало к подъезду. Передние дверцы открылись одновременно, вышел водитель и высокая девушка с темными, собранными в «хвост» волосами на затылке. Загорелая, в светлых коротких брюках и майке, она кивнула бабке, мельком глянула на Макса, на Аньку. Та мигом пропала с глаз долой, пацан с сестрой убежали следом.

– Настюха, привет! – заорал Витька, доламывая ветку. – Ну, как тебе итальянские мужики?

– Получше наших. – Девушка глянула на Макса, точно на дохлую лягушку, потом с тоской посмотрела вверх, на закрытые окна, где за стеклами виднелась белая занавеска. «Привет, гадюшник», – послышалось Максу, но сейчас он был в себе не очень уверен, могло и показаться. Тем более, что девушка на него внимания более не обращала, негромко говорила что-то водителю. Тот взял большой синий, в белый горошек, чемодан, и потащил его в подъезд. Настя достала с заднего сиденья спортивную сумку, закинула ремень на плечо и пошла следом.