Наталья Андреева - МоLох

Нина молчала. «Что мне делать?» — гадала она. «Как себя вести?».

— Иди к матери и сестрам, — вывел ее из ступора Квашнин. Обрадованная Нина шагнула к дверям. — И да: не надейся.

— Что? — Нина резко обернулась.

— Фраза «если ты не захочешь, то ничего не будет», не прозвучит…

…Бобров закинул сумку в шкаф и требовательно посмотрел на Гольдмана:

— И так? Что будем делать, Ося?

Они были в комнате вдвоем. Протопопов поднялся в мансарду, слышно было, как он ходит, раскладывая вещи. Пол дрожал под шагами почти двухметрового гиганта Кольки, шаткие стены щитового домика ходили ходуном.

— Ты хочешь сказать, с чего начнем? Можно попробовать поговорить с Мартином, — осторожно сказал Гольдман.

— Он от меня с четверга прячется, — пожаловался Бобров.

— Но он приехал. Это хороший знак. Получается, он хочет тебе помочь. Но ему стыдно, что ты застал его в таком виде.

— Если мы не поспешим, то найдем его еще в худшем виде.

— Это неизбежно, — философски заметил Гольдман. — Сегодня ночью все без исключения напьются. Неделька выдалась та еще.

— Так, может, успеем? — Бобров привстал.

— Сядь, — вздохнул Гольдман. — Ты собираешься вломиться к ним в домик? Там Шелковников. Проще попросить Лену, чтобы утром открыла дверь и впустила нас. И, пока Мартин трезвый, попробовать воззвать к его совести.

— Что ж… Еще варианты есть?

— А ты не допускаешь мысли, что это… — Гольдман взглядом показал на потолок.

— Колька? Нет… Он слишком уж…

— Тупой, да? А ведь это очень удобно, Андрюша. Тупить.

Бобров задумался.

— Как думаешь, чем сейчас занимается Байдашев? — спросил Ося.

— Тем же, чем и мы. Не думаю, что он сегодня ночью напьется.

— Вот! — Гольдман поднял вверх указательный палец. — Уверен: он взял след. Остается засечь, возле кого он будет крутиться во время банкета. Где сядет.

— Ну, сядет он, положим, рядом с боссом.

— Это ненадолго. Сегодня все ненадолго, Андрей, — печально сказал Гольдман. — Шаткое равновесие наступит, когда все усядутся за стол. А когда встанут из-за него, начнется срач. Проблема-то не рассосется после того, как все наедятся и напьются. Среди нас убийца. И Мартин под ударом. Надо бы за ним присмотреть.

— Точно! — оживился Бобров. — И как я сам не подумал! Он же напьется в стельку! А здесь река! И понтонный мост через нее!

— Да, на турбазе устроить несчастный случай проще простого, — согласился Ося. — Концов потом не найдут. Оступился человек спьяну, бережок крутой, речка быстрая. Ты держись на всякий случай рядом со мной. И много не пей, слышишь?

— Да слышу, — с досадой сказал Бобров. И прислушался к шагам наверху: — Сюда идет! Тихо!

Протопопов сиял улыбкой. Он переоделся в спортивный костюм, и Гольдман с Бобровым тоже невольно улыбнулись.

— Олимпийский резерв, — одобрительно сказал Бобров.

— А что, могем? — и Колька расправил широченные плечи, колесом раскатив мощную грудь. — Че, мужики? Идем бухать?

Гольдман с Бобровым переглянулись. «Да ну, не верю», — взглядом сказал Бобров. «Не может быть, что убийца — он!» Колькино круглое лицо было бесхитростным, взгляд чист и наивен, как у большого ребенка. Протопопов со счастливым видом зашагал под навес, где все уже было готово. Мангалы дымились, женщины суетились, завершая приготовления. Все уже были здесь. Кроме начальства, которое, как известно задерживается, зная, что без первых лиц за стол не сядут. Здесь же был и Миллер, который с озабоченным лицом разворачивал аппаратуру.

— Олег, — тронул его за плечо Бобров. — Ты заселяться-то будешь?

— Да некогда, — дернулся Миллер. — Видишь: не успеваю. Сейчас забегу в домик, закину вещи…

— Мы тебе лучшую койку оставили, у окна, — улыбнулся Бобров.

— Андрюха, ты — человек! — с чувством сказал Олег и побежал заселяться.

— Так, рассаживаемся, — командовал Свежевский. — Бухгалтерские с бухгалтерскими, говорящие головы с говорящими головами… Руководство отдельно, вон за тем столом! Гости плюс один, где приткнутся, кроме Зиненок…

Не сговариваясь, первыми из начальства появились Шелковников с Мартиным. Бобров увидел, что Ося прав: глаза у Мартина были стеклянные. Он смотрел мимо Боброва, хотя, казалось, что смотрел на него. Но это был взгляд человека, который полностью ушел в себя, а мир вокруг сделался туманным. Пьяный Мартин погружался в мрачное безразличие, он просто переставал что-либо чувствовать. И реагировать на окружающих, потому что не слышал, что они говорят. Бобров понял: бесполезно. Мартин им сегодня не поможет. Он уже принял «обезболивающее» в количестве достаточном. Тем не менее, Бобров пошел туда, к столу для начальства, чтобы занять местечко. Ему, как начальнику валютного отдела и урожденному москвичу, земляку Василия Дмитриевича препятствовать не стали. Квашнин ему благоволил, они даже обедали как-то вместе, все видели. Надо же, чтобы кто-то поддерживал беседу с боссом, и чтобы у них нашлись общие темы.