Павел Астахов - Шок-школа [litres]

– О! Это откуда? – Вовремя выглянувшая из своей комнаты Сашка как раз застала торжественный выход, точнее вход, Сеньки.

– Музыка – из «Полицейской академии», а торт из кондитерской «Ванильное небо», он сделан на заказ, – скороговоркой ответила Натка и снова мажорно затрубила, затамтамкала.

Мелко семеня ногами и чуть приседая, племянник аккуратно вдвинулся в дверь в классическом стиле девушки с приветственным караваем, только без вышитого рушника и с тортом вместо хлеба. Большой прямоугольный торт помещался в открытой коробке с низкими бортиками и имел интригующий вид солидного портфеля – шоколадно-коричневого, с золотым замком-застежкой.

– И это все означает, что… – я вопросительно посмотрела на сестру.

– Что Сеньку приняли в Шоко-школу!!! – Натка оборвала торжественный марш и восторженно завизжала.

– О! Круто! Тащи сюда. – Сашка, размахивая руками, как регулировщик дорожного движения, препроводила Сеньку в кухню, и там они в четыре руки сгрузили торт на стол. – Кому чай, кому кофе?

Вот интересно – Сашка у нас правоверная зожница, но это совершенно не мешает ей при случае набивать живот вредными тортиками. Она просто говорит себе: «Сегодня мне можно» – и лопает калорийное сладкое без зазрения совести.

Я, как судья, все никак не могу постичь принцип, по которому моя дочь сначала устанавливает для себя строгие законы питания, а потом объявляет их временно недействительными. В моем представлении это как если бы Ньютон признавал закон всемирного тяготения только с понедельника по пятницу: «А на уикенд давайте от земного притяжения немножко отдохнем».

Впрочем, это я так, к слову. На самом деле, как всякая нормальная мать, я только рада, когда мой ребенок не ограничивает себя в еде, а заодно и меня – я тоже обожаю сладкое.

– Так, кому чай, кому кофе? – нетерпеливо повторила Сашка уже под свист закипающего электрочайника.

– Лично мне – валериановых капель! – откровенно рисуясь, вздохнула Натка и прижала руку к бурно вздымающейся груди под васильковой тканью. – Кто бы знал, как я переволновалась!

– Саш, теть Наташе успокаивающий ромашковый чай! – крикнула я и закрыла дверь на лестницу.

Незачем соседям по дому знать, как мы тут взволнованы и что именно празднуем. Соседи у нас хорошие, тихие и незаметные, но одно имя Сеньки способно ввергнуть их в шок и трепет. Особенно жильцов снизу, которых мы Сенькиными стараниями дважды топили – потом приходилось заново белить им потолки.

– С ума сошла? Какой ромашковый чай? Сегодня мы пьем шампанское! – Сестрица перестала прикидываться умирающим лебедем и выудила из своей сумки-торбы пузатую бутыль. – Не помешало бы охладить его, конечно, но я не дотерплю. Где у тебя бокалы?

– Кухня, отмена заказа, теть Наташе бокалы! – крикнула я и распахнула перед сестрицей дверь ванной. – Руки-то хоть помой! Прискакала вся в мыле, как конь апокалипсиса…

– Ну нет, давай-ка сменим образный ряд, у нас все же не конец света, а наоборот – начало новой жизни! – Натка проворно ополоснула руки, выскочила из ванной, сверкая улыбкой и мокрым стеклом – сунула, значит, там бутылку под холодную воду. – Наконец-то представитель нашей фамилии выходит на нужную орбиту!

«Ой-ой, землянам впору ужаснуться, как тем соседям снизу», – подумалось мне. Уж на орбите Сенька развернется, натворит незнамо чего – он у нас парень непредсказуемый…

– Мам, а можно я съем замочек? – крикнул непредсказуемый Сенька с кухни.

– Какой замочек? – моментально насторожилась Натка.

– Оковы земного притяжения, – хихикнула я.

– Он же посередине, как я тебе его вырежу? – запротестовала Сашка в кухне.

Она уже ходила вокруг стола с острым ножом и таким же прищуром, прицеливаясь к торту.

А, так вот о каком замочке речь – с кондитерского портфеля!

– Дай-ка мне, – я забрала у дочки нож и бестрепетно вонзила его в середину торта. – Тебе, Арсений, сегодня можно всё! Вот, ешь свой замочек. Это будет где-то даже символично.

– Почему это символично? – заинтересовалась Натка, торопливо распутывая проволочный намордничек на горлышке бутылки.

– Потому что школа – это как тюрьма! Одиннадцать лет несвободы! – с надрывом произнесла Сашка, отсидевшая за партой уже восемь лет из упомянутых одиннадцати. – Да, мама? Ты же именно это имела в виду?

Вообще-то да, именно это. Но прямо согласиться со сказанным было бы непедагогично, поэтому я уклончиво пробормотала:

– Ну как-то, где-то…