Александр Барр - Одна в пустой комнате [litres]

Я чувствую, как трудно Аркадию стоять. Он готов упасть прямо здесь, на кухне.

Рита приговаривает, что все хорошо. Говорит, что не нужно бороться. Говорит, чтобы я расслабился и шел в постельку.

А я и не сопротивляюсь. Я сдаюсь.

Не пойму почему, но Аркадий все еще борется. Он обводит мое послание. Он удивляет и себя и меня. Куда-то подевался его страх. Куда-то испарился мямля.

Аркадий поднимает с подоконника что-то тяжелое, и с разворота тупой тяжелый предмет встречается с головой Риты.

Я падаю на пол.

Аркадий лежит без сил. Рита лежит рядом. Пленница без сознания в соседней комнате. Может, она мертва?

Я закрываю глаза и надеюсь, что завтра утром никто из нас четверых не проснется.

– Ты любишь улиток? Они такие маленькие и беззащитные.

Рита садится на край стола и ставит возле себя кастрюлю.

Она поднимает крышку, смотрит туда и опускает в кастрюлю руку. Она что-то вылавливает и достает из воды ракушку.

– Не любишь? А я их просто обожаю.

Рита разглядывает асимметричную, овально-коническую улитку.

Раковина бледно-коричневого, ближе к бежевому, цвета, с размазанным узором, напоминающим географическую карту какой-то неизвестной планеты. Гладкая, глянцевая. Она узкая у основания и расширяется кверху. Ее вершина увенчана короной из мелких топорщащихся пупырышек. Так и хочется поднести ее к уху и послушать звуки моря.

Улитка не подает признаков жизни, но можно не сомневаться, внутри прячется какое-то ужасное голодное существо.

Рита возвращает ракушку в кастрюлю и вытирает руку о свои распущенные волосы.

Она закидывает ногу за ногу, запрокидывает голову и закрывает глаза.

– Ах. А ты пробовал их на вкус? Я про улиток. – В ее голосе чувствуются нотки ностальгии. – Некоторые люди любят всякие экзотические блюда. Ну разных там лягушек, тараканов.

Она открывает глаза, смотрит на обнаженную распятую на столе жертву и стучит извивающееся тело по животу.

– Судя по тебе, вполне мог пробовать. А? Разве нет? Что молчишь?

Рита закрывает ладонями рот и смеется.

Она говорит, ой, ты же не можешь ответить. Она показывает катушку ниток и иголку.

– Пока ты… Да… Пока ты крепко спал, я зашила тебе рот. – Она смеется глупым смехом, тем, который используют гламурные дамы, чтобы скрыть свой промах. – Ты не против, что я так поступила?

Она складывает ладони и подсовывает их себе под подбородок. Она любуется своей работой.

Рита говорит, что, наверное, зря зашила. Да еще без спроса. Говорит, что не знает, как теперь им общаться. Как делиться мнениями, эмоциями. Хотя шов, говорит она, получился ровным, стежок к стежку. Не ювелирная работа, но начинающий хирург позавидовал бы.

– О! Я, кажется, придумала. А давай, если ты киваешь, это значит «да». Ну а если «нет», просто промолчи. Договорились?

Жертва не реагирует.

Рита хмурит брови.

– Это значит нет? Тебе не нравится моя игра?

Рита поднимает за палец руку пленника, так чтобы он мог ее видеть. Она говорит, подумай еще раз или попрощайся с мизинцем.

Жертва трясется. Стонет. Часто и глубоко дышит. Ноздри склеиваются на вдохе и тихо присвистывают на выдохе. Грудь вздымается, как поддув для кузнечного горна.

– Так что? Поиграем? – Она прислоняет ножницы к его мизинцу.

Жертва судорожно кивает головой. Кашляет, рот напрягается, нитки впиваются в губы. Жертва стонет от боли. Извивается, старается унять першение в горле.

Рита говорит, что так-то лучше.

Говорит, что рада, что им все же удалось найти общий язык. Она говорит, что теперь им будет не скучно. Теперь они здорово проведут время. Говорит и нажимает на ножницы.

– Поздно! – Рита кричит и размахивает перед лицом жертвы отрезанным пальцем.

Она смеется и говорит, что не виновата.

Говорит, что нужно было сразу отвечать и быстрее соображать. А то, говорит, как с планшетом разгуливать и унижать людей, так горазд, а как с хорошенькой девушкой поиграть, так сразу в кусты.

Рита говорит, что парень, наверное, не так себе представлял этот вечер, когда настаивал на своем «познакомиться поближе». Она трогает парня за пенис его отрезанным пальцем. Оттягивает за крайнюю плоть и говорит, чтобы он не дергался. Говорит, что не сделает ничего плохого. Сейчас просто хочет оправдать его ожидания. Он наверняка планировал, что разденется и что она потрогает его сардельку.

– И не мычи мне тут. Держи себя в руках. Ты же мужчина!

Рита опускает окровавленный мизинец в кастрюлю с ракушками. Она размешивает им воду словно ложкой и бросает на дно.