Наталья Александрова - Камея римской куртизанки

В тот миг мне больше всего хотелось убить его. Убить прямо тут, на месте… но прошла секунда, и я понял, что не смогу.

Люди делятся на два биологических вида – на тех, кто может убивать себе подобных, и тех, для кого это физически невозможно. И я отношусь ко вторым, плохо это или хорошо.

С холодным бешенством я проговорил:

– Убирайся прочь! Сейчас же! Чтобы ноги твоей больше не было в моем доме! Чтобы я больше никогда не слышал твоего имени!

Он понял, что я не шучу, и попятился.

– Еще только одно! – остановил я его. – Ты говорил о письмах, которые перехватывал. Что это за письма?

Его лицо снова неуловимо изменилось. Теперь на нем проступили хитрость и мстительная насмешка.

– Письма от твоей милой сестрички, от Кати!

– От Кати? – переспросил я удивленно. – Она писала мне?

– Она писала тебе чуть не каждый месяц, а ты ей не отвечал. Она, конечно, думала, что ты ожесточился, вычеркнул ее из своей жизни. Какие жалостные это были письма! Одно удовольствие было их читать! Особенно когда она тяжело заболела!

– Она писала мне… я ей сейчас же напишу…

– Можешь не беспокоиться. Она уже умерла.

Так он нанес мне последний, самый болезненный удар и тут же сбежал.

Больше я его не видел.

На следующий же день я поехал к нотариусу и изменил свое завещание.

Потом, позднее, я заметил, что пропал один из ключей от потайного ящика – того, в котором я хранил китайскую шкатулку.

Конечно, это Валентин украл ключ, разнюхав секрет моего стола.

Но он разузнал не все. Он не знал, что у потайного ящика есть еще один секрет – капкан…

Впрочем, если ты читаешь это письмо – ты уже все знаешь. А мне пора заканчивать – письмо и так получилось слишком длинным. Знай только одно – я очень горько сожалею, что не был рядом с твоей матерью, когда ей была нужна моя помощь.

И я хочу хоть чем-то заплатить свой долг перед Катей. Самой ее, к сожалению, уже нет, но есть ты, и я оставляю тебе все, что имею. Среди прочего – ту камею, которая лежит в нефритовой шкатулке вместе с письмом, которое ты сейчас читаешь.

Эта камея – удивительная, уникальная вещь. В нашей семье она передавалась из поколения в поколение, и вместе с ней передавалась легенда о ее происхождении.

По легенде, в незапамятные времена эта камея принадлежала жрецам тайного этрусского культа богини, которую называли Матерью Змей. Позднее камея попала в руки римской куртизанки, затем следы ее затерялись, и, наконец, уже в восемнадцатом веке, ее купил в Италии мой прапрадед… говорят, эта камея приносит своему владельцу удачу и оберегает его от зла. Надеюсь, она и тебе принесет удачу…»

– Вот и все. – Светлана выпустила из рук письмо, и оно плавно спланировало на пол. – Это ужасно! Ужасно, что мамины письма не дошли до него. Она так тяжело умирала… Мне ничего не говорила, никогда не рассказывала о семье, они очень ее обидели… Возможно, Сергей Сергеевич не виноват, но… Господи, как пригодилась бы нам тогда его помощь! Мама болела несколько лет, ей становилось все хуже и хуже, и рядом не было никого, кроме меня… потому что отец, он… он как-то отстранился от ее болезни. Я, сказал мне, работаю, а ты уж сама с ней управляйся… Хотя и денег было немного, все уходило на лечение, как в прорву…

Анна подумала, что их отец все же был не слишком хорошим человеком. Ну да, первую жену не любил, бросил родную дочь в возрасте трех лет, и о второй не очень-то заботился.

– И вот что теперь мне с этой камеей делать? – вздохнула Светлана. – Где ее хранить, раз она такая ценная? Ладно, посоветуюсь с Арсением, он специалист, он подскажет…

«Уже Арсений, без отчества», – тоже мысленно вздохнула Анна.

Лебедкин вошел в кабинет. Лицо его светилось. Он вполголоса напевал марш из оперы «Аида».

– Ну что? Как прошел разговор с психологом? – Дуся могла бы его и не спрашивать, о результатах этого разговора говорил радостный, победный вид ее напарника.

– Отлично, отлично! – Петя потер руки. – Он из Штукина вытянул всю подноготную! Как я и предполагал, корни его безумия скрываются в детстве. Его мать постоянно меняла любовников, а он подсматривал за ней. В самые интимные моменты… ну ты понимаешь.

Дуся кивнула.

– Кстати, – Лебедкин взглянул на свою напарницу, – как я и думал, она была голубоглазой блондинкой! Это и определило тип его жертв…

– Кто бы сомневался!

– Однажды мать застала его за этим занятием и, страшно разозлившись, пригрозила вырезать ему глаза и заперла в темный чулан. Там он провел целые сутки в полной темноте и, наверное, вообразил, что мать его ослепила. С того самого дня у него и произошел надлом психики…