Анна и Сергей Литвиновы - Улыбка смерти на устах

И вдруг — надо же такому негодяйству случиться! — навстречу ему шествует кто-то. Женщина. Пенсионерка. В чудной кокетливой шляпке, что особенно странно для дачи. Полусумасшедшая — как многие старички, что проживают в загородных поселках, да еще у леса. Особенно если одинокие.

Он поравнялся с ней. Старательно глядел в сторону от нее. Не след, чтобы она заметила лицо. И услышала голос.

Слава богу, в российских, бывших советских поселках не принято ни с кем здороваться. Не Германия, чай, не Америка.

Но дама ласково, любезно протянула, растягивая гласные и указывая на пакет:

— Грибкиии пошли-и?

Он сначала даже не понял, о чем она. Потом выдавил, старательно отворачиваясь:

— Да, сморчков набрал.

— Ой, а мооожно посмотре-еть? — с приветливым любопытством нацелилась она к пакету.

— Нельзя! — грубо оборвал он и переложил ношу в другую руку, от дамочки подальше.

А что он ей еще мог ответить? «Пожалуйста, смотрите, тут у меня, в пакете, окровавленная одежда и нож»?

Пенсионерка опешила, а он стремительно пошел подальше от нее.

Наконец скользнул в машину. Он не видел и не чувствовал, смотрит ли тетушка ему вслед. Лучше бы нет.

Темная иномарка, пусть и с заляпанными номерами, — улика посерьезней. Поэтому он рывком открыл водительскую дверцу, бросил мешок с вещдоками на пассажирское сиденье рядом. Только тут, в зеркала заднего вида, заметил: дама в шляпке вслед ему не глядит. Шествует себе в сторону опушки. Не дай бог, прямо сейчас увидит кровь, полицию вызовет. Ай-ай-ай. Надо скорее валить.

Он сорвался с места и проехал по дачной улице метров триста. Женщина так и не оглянулась ему вслед. Слава богу.

Перед выездом на межпоселковую дорогу он еще раз тормознул. Снял с ног одни кроссовки, переобулся в другие. Те, что побывали на месте убийства, сунул все в тот же пакет. Туда же полетели и перчатки, которые до сих пор оставались на руках.

Он вышел из авто и переложил мешок в багажник. Пакет с уликами.

Держать его в машине было опасно. Сейчас остановят, обыщут. Окровавленная одежда, нож. Тут не отвертеться. На минуту вновь нахлынула паника. Выбросить! Просто выкинуть в мусорный контейнер! Или прямо на улицу!

Нет, нельзя! На одежде и ноже и ее кровь, и его ДНК. С нынешними методами криминалистики их немедленно свяжут друг с другом. Оставить пакет — выдать ордер на собственный арест. Подписать себе будущий приговор.

Преодолевая паническую атаку, он завел мотор, поехал. В движении стало легче.

В навигаторе он заранее проложил маршрут до собственной дачи. Опять по возможности в обход камер.

Получалось в целом очень удобно.

— Где вы были шестнадцатого мая сего года?

— Ммм, дайте вспомнить. Да, это был четверг, я не работал и поехал с утра на дачу. Да, на собственную дачу.

— Во сколько конкретно вы выехали?

— О, очень рано. Еще и шести не было.

— А когда на место прибыли?

— Часов около десяти.

— И что же так долго? Какое расстояние между вашей квартирой и дачей? Километров тридцать, сорок?

— Я немного покатался. Заехал в «Макдоналдс», перекусил. И что-то меня сон одолел. Заехал в лесок да покемарил минут сорок прямо в машине.

И пусть доказывают.

Главное — ведь его с покойницей ровным счетом ничего не связывает.

Всегда для убийства важен мотив. А у него мотива нет. Отсутствует как класс.

Однако пока он ехал, толкался по подмосковным пробкам, все равно временами накатывало. А вдруг все-таки его тормознут? И машину досмотрят? Нет, этого нельзя будет допускать ни в коем случае, грудью лечь поперек багажника, ордер на обыск требовать. А вдруг уже нашли труп? Та самая бабка в шляпке обнаружила и теперь звонит во все колокола?

Когда спустя час он наконец добрался до дачи, то немедленно, едва успев загнать авто в гараж, достал вещдоки, развел в бочке огонь. В бочке он заранее, еще в выходные, приготовил нарубленные сухие сучья. И даже позаботился тогда же накрыть их сверху фанеркой от дождя. Восхитился сам собой: «Какой я предусмотрительный!»

Огонь разгорелся довольно быстро. Он бросил в него пакет с одеждой и наушниками. И «левый» телефон.

Жаль, немного повоняет пластиком, вызывая неудовольствие соседей.

Соседи у него — борцы за экологию. Да он и сам терпеть не может, когда пластик жгут. Но чего не сделаешь, чтобы избавиться от улик.

— А что это, не от вас ли дымом вчера воняло?

— От меня, батенька, от меня. Представляете, сучья сухие жег, да выронил по ошибке пустую пластиковую бутыль в огонь. И воняет, а вытащить горячо. Пока за водой бегал, она и прогорела.