Елена Селиванова - Трагедия в доме № 49

— Так все говорят! — уклонилась от прямого ответа Анна Федосеевна.

— Пусть все, но не вы, призванная воспитывать детей.

Сережа, взглянув на инспектора, сказал, что обращался к воспитательнице с просьбой посодействовать, чтобы из седьмого класса его перевели обратно в шестой — по алгебре и геометрии он ничего не понимает.

— Была такая просьба, — подтвердила воспитательница. — Почему не перевели? Директора надо спрашивать, а не меня. Не я перевожу.

— Можно задать вопрос? — неожиданно обратился к судье Сергей.

— Задайте!

— Анна Федосеевна! Вы меня один раз пускали к дедушке? Вспомните — пятого мая прошлого года. Ведь пускали, правда?

— Да, разрешала, но ведь он отказался взять тебя даже на каникулы.

— Отказался, — сник Сережка.

…Когда судьи совещались, многие думали о судьбе Сережи, о том, почему интернат не стал ему родным домом? Почему зимой пятнадцатилетний подросток оказался без крова? Почему, когда решается его судьба, не пришел в суд директор интерната?

Да и Анна Федосеевна еще до оглашения приговора ушла из суда. Напрасно подсудимый искал ее глазами…

— Согласны ли вы на развод? — спросил ее судья.

Что ответить? Скажи она: «Нет» — и у суда были бы все основания для отказа в иске. Все-таки прожито более тридцати лет. Уже дочь давно замужем. Даже внук есть.

А недавно женился сын Виктор, студент третьего курса института. Была пышная свадьба в лучшем кафе Челябинска. Были дорогие подарки, цветы и прочее, что в последнее время стало привычным делать за счет родителей. Виктор на свадьбе куражился:

— Пейте, дорогие гости! Не жалейте коньяк! Папочка выдержит. Ученый муж, главный инженер НИИ, зарплата пятьсот рэ.

— Перестань, Виктор! — тихо одернула мать. — Неприлично и нескромно.

— Не перестану! От нескромности в наш век не умирают!

— Говори, сынок, говори! Сегодня твой день и все цветы для тебя! — поднял бокал шампанского отец.

И снова гости закричали: «Горько!» Поднялась невеста — разрумяненная, веселая. Мать Виктора ничего не имела против нее. Девушка учится на четвертом курсе того же института. Настораживало лишь то, что в дом, кроме будущей снохи, приходила какая-то Вера, отношения с которой у сына зашли далеко. Вот и просила мать:

— Повремени, Виктор, разберись в своих чувствах. Не на месяц — на всю жизнь выбирают супругу.

— До чего же ты, мама, старомодная! Так уж на всю жизнь… Не понравится — разойдемся.

— Пусть делает, что хочет! Ему скоро двадцать. Он мужчина, а не мальчишка! — сказал отец.

…Так было всегда. Все ее доводы каждый раз разбивались о «железобетон житейской мудрости» главы семейства. Она вспомнила, как лет десять назад, во время отпуска, поехали семьей на морскую прогулку на катере. За бортом — хрусталь волны и белокрылые чайки. Дочка стояла очарованная, а сын вздохнул: «Могли бы чучел много наделать, не забудь папочка ружье!»

— Что ты, Витя?! — даже испугалась мать. — Чайки показывают рыбакам, где рыба. Да ты посмотри, какие они красивые! Разве тебе не жаль их на чучела?

— А что жалеть? — равнодушно пожал плечами Виктор.

— Правильно, Витюха! — вмешался в разговор отец. — Не слушай ты этих женщин. Вечно они со своими нравоучениями… Пойдем-ка лучше в буфет, попьем соки-воды!

И они пошли в обнимку, похожие друг на друга.

Тогда она всему этому не придавала особого значения. Устал муж за год. Уходил рано — приходил поздно. Цену усталости она, учительница, хорошо знала. Двадцать четыре года в одной школе, почти все время — в две смены. И после уроков работы хватает. Тетради проверить надо, с учеником поговорить, классное и родительское собрание провести…

А может, не придавала значения еще и потому, что боялась чем-то расстроить мужа. Малейшее раздражение в то время могло вызвать у него приступ бронхиальной астмы. Когда-то прочитала она у Константина Паустовского, что «бронхиальная астма — безжалостная болезнь, заставляющая человека дышать в четверть дыхания, говорить в четверть голоса, ходить в четверть шага, думать в четверть мысли и только задыхаться в полную силу без четвертей». Не восемнадцать дней, а восемнадцать лет боролись они вместе с этим недугом. Тогда он не подавал иска о разводе, а лишь глазами спрашивал, выдержит ли она все испытания, не оставит ли его в беде. Он такой больной, а она — интересная женщина. Редкий пройдет — не оглянется.

Она-то выдержала. Может, не только перед его желанием быть здоровым, но и перед ее верностью и любовью отступила болезнь.