Кен Фоллетт - Избранные произведения. III том

— Привет, Джек, рад, что вы смогли прийти, — отозвался Лампет. — Я действительно немного устал для подобного рода увеселений.

— Представляю ваши ощущения, — сказал критик. — Трудный денек выдался? Должно быть, тяжкая работа — сбивать цену на картину какого-нибудь нищего художника еще на сотню-другую?

Лампет снова принужденно улыбнулся, но не снизошел до ответа на скрытое в шутливой форме оскорбление. Журнал относился к числу левацких, напомнил он себе, и в его редакции чувствовали необходимость не одобрять деятельность тех, кто умел делать деньги на культуре.

Он заметил, как Уиллоу пробирается к ним сквозь толпу, и почувствовал прилив благодарности к младшему партнеру. Журналист все же понял, что он станет лишним при их разговоре, и под благовидным предлогом отошел в сторону.

— Спасибо, что пришли на выручку, — обратился Лампет к Уиллоу, понизив голос.

— Не проблема, Лампет. На самом деле я хотел сообщить, что Питер Ашер здесь. Хотите обработать его лично?

— Да. Послушайте, я решил устроить выставку Модильяни. У нас есть три картины Кардуэлла, карандашные наброски, а нынче утром наклюнулся еще один вариант. Этого будет достаточно, чтобы составить ядро экспозиции. Наведете справки, у кого есть еще его вещи?

— Конечно. Но в таком случае на персональной выставке Ашера можно поставить крест.

— Боюсь, что так. У нас нет возможности организовать нечто подобное на многие месяцы вперед. Я уведомлю его. Ему это не понравится, но и большого урона не нанесет. В перспективе его талант сам пробьет себе дорогу, что бы мы ни делали.

Уиллоу кивнул и пошел дальше, а Лампет отправился на поиски Ашера. Он обнаружил его сидевшим в дальнем углу галереи перед несколькими новыми полотнами. С ним была женщина, и они оба до краев наполнили тарелки едой со стола для фуршета.

— Позволите к вам присоединиться? — спросил Лампет.

— Разумеется. Сандвичи — просто объедение, — сказал Ашер. — Представьте, я не ел икры уже несколько дней!

Лампет с улыбкой воспринял сарказм и сам угостился небольшим бутербродом на квадратике из белого хлеба. Женщина сказала:

— Питер пытается разыгрывать из себя сердитого молодого человека, хотя слишком стар для такой роли.

— Вы ведь еще не знакомы с моей болтливой женой, верно? — поинтересовался Ашер.

Лампет кивнул женщине в знак приветствия.

— Рад нашей встрече, — сказал он. — Знаете, мы уже привыкли к Питеру, миссис Ашер, и терпимо относимся к его особому чувству юмора, потому что нам очень нравятся его произведения.

Ашер воспринял легкий упрек как должное, и Лампет понял, что облек его в наиболее удачную форму, скрыв под покровом хороших манер и обильно умаслив лестью.

Ашер запил еще один сандвич глотком вина и спросил:

— Так когда вы собираетесь открыть мою персональную выставку?

— Именно об этом я и собрался поговорить с вами, — начал Лампет. — Боюсь, что нам придется отложить ее проведение. Понимаете…

Лицо Ашера побагровело под длинными волосами и бородкой Иисуса.

— Мне не нужны ваши неискренние извинения. Вы попросту нашли что-то получше, чтобы занять зал. Кто это?

Лампет вздохнул. Именно такого оборота беседы он надеялся избежать.

— Мы устраиваем выставку Модильяни. Но это не единственная…

— На какой срок? — требовательно спросил Ашер, повысив голос. Жена сдерживавшим жестом положила ладонь на его руку. — Надолго ли вы откладываете мою экспозицию?

Лампет кожей почувствовал чужие взгляды, впившиеся в спину, и понял, что часть публики уже с интересом наблюдает за происходящим. Он улыбнулся, заговорщицки склонился ближе к Ашеру, чтобы заставить того говорить тише.

— Не могу ничего твердо обещать, — пробормотал он. — У нас очень плотный график. Надеюсь, в начале будущего года…

— Будущего года! — выкрикнул Ашер. — Боже милостивый! Модильяни может теперь как-нибудь обойтись без выставки, а мне нужно жить! Моя семья хочет есть!

— Пожалуйста, Питер…

— Нет! Вам не заткнуть мне рот! — Вся галерея затихла, и Лампет с огорчением заметил: теперь за развитием ссоры уже следили все. Ашер продолжал вопить: — Не сомневаюсь, на Модильяни вы огребете кучу денег, потому что он умер. Вы не сделаете для человечества ничего полезного, зато какая это будет бомба! Беда в том, что слишком много ожиревших дельцов, вроде вас, правят бал в этом бизнесе, Лампет. Вы хотя бы представляете, — продолжал он, — по каким ценам я продавал свои вещи, пока не связался с вашей паршивой чопорной галереей? Мне даже хватило на покупку жилья по ипотеке. А «Белгравия» умудрилась сбить стоимость моих работ и так спрятать их, что они перестали продаваться. Я передам полотна в другое место, а вы можете заткнуть свою треклятую галерею себе в задницу!