Лора Маршалл - Запрос в друзья

— Рада за тебя, — говорю я неискренне. Мне не хочется превращаться в карикатуру, в обиженную брошенку. — У Генри теперь есть сестричка, мы всегда этого хотели.

— Хм. Опасайся своих желаний.

— Не говори так, Сэм.

— Да нет, я не про Дейзи, я люблю ее, это само собой разумеется. Но… просто это нелегко, вот и все. Поддерживать отношения, жизнь вообще, когда у тебя растет маленький ребенок. Не знаю, с тобой было проще.

Конечно, ему было проще со мной, ведь я из кожи вон лезла, облегчая ему жизнь и сглаживая все углы. Я выполняла любые его прихоти, никогда ни в чем не отказывала, даже когда он просил о немыслимом. Я делала все, чтобы его жизнь оставалась прежней, насколько это было возможно. Он был единственным человеком, который действительно хорошо знал меня, знал, что я сделала, но все равно продолжал любить. Неожиданно я начинаю понимать, под каким стрессом находилась, живя с человеком, перед которым была в вечном долгу. Я была благодарна ему за то, что он выбрал меня и оставался со мной.

— Уверена, что чем дальше, тем будет легче, — успокаиваю я, не имея ни малейшего понятия, о чем говорю.

— О да, уверен, так и будет. — В его голосе тоже нет уверенности. — Так или иначе, давай поговорим о чем-нибудь еще. Ты помнишь Роба Мак-Кормака?

И он принимается рассказывать про коллегу, с которым я много раз встречалась, пока мы жили вместе. Спустя час мы все еще сидим за столом, приканчивая вторую бутылку вина. У меня ощущение, что я вижу себя со стороны, воспарив на винных парах и ностальгии, тронутая желанием, о котором не хочу даже думать. Часть меня стремится поддаться ему, потерять голову, снова раствориться в нем, как это со мной недавно чуть не произошло. Но в то же время я знаю, что должна держаться, если не собираюсь оказаться в опасности, если не хочу потерять достигнутое за последние два года равновесие.

Разговор в конце концов неизбежно переходит на Генри, напоминая мне об огромной потере, связанной с уходом Сэма: со мной рядом больше нет единственного в мире, не считая меня самой, человека, который понимает, насколько прекрасен и идеален мой сын. Единственный человек, который понимает его. Мы со смехом вспоминаем случай, когда он засунул в нос маленький пластмассовый шарик, и тут Сэм смотрит на часы и передергивает плечами.

— Черт, время летит. Мне пора идти.

Я тут же вскакиваю, отодвинув в сторону бокалы и бутылку.

— Да-да, конечно, тебе лучше вернуться домой. Я принесу твою куртку. — Поспешно удаляюсь в прихожую и снимаю его одежду с вешалки у двери, он идет следом за мной.

— Можно мне заглянуть к Генри?

Я слышу тоску в голосе Сэма после всех этих редких уикендов два раза в месяц и распахиваю дверь в спальню Генри. Ночник «Паровозик Томас» светится тусклым голубоватым светом; стоя на пороге, я наблюдаю, как Сэм опускается на колени около кровати. Генри, как обычно, стало жарко, и он скинул верх от пижамки, волосы прилипли ко лбу от пота. Сэм гладит его по мягкой спинке; Генри, не просыпаясь, поворачивается на другой бок и прижимает к лицу Манки.

Когда Сэм выходит в прихожую, его лицо ничего не выражает, но, я знаю, насколько болезненно он осознает цену, которую ему пришлось заплатить: он потерял возможность делать это каждый вечер. Но и мне пришлось расплачиваться, потому что я лишена возможности делать это по выходным дважды в месяц, когда Генри ночует у Сэма. Я вручаю Сэму его куртку, и в этот момент моя рука задевает его руку, отчего по моему телу пробегает электрический разряд. На какой-то миг между нами проскакивает нечто — горячее и опасное. Я вижу, что он готов сказать то, от чего потом не сможет отказаться. И хотя часть меня жаждет это услышать, я знаю: это пустит коту под хвост всю работу, проделанную мной за прошедшие два года. Я отдергиваю руку, и куртка падает на пол. Сэм наклоняется, чтобы ее поднять, и в этот момент я проскальзываю мимо него и открываю дверь, впуская в квартиру поток холодного воздуха.

— Ну, было приятно повидаться с тобой. — Я тянусь к нему и быстро целую в щеку, не оставляя ему шанса ответить мне тем же. Если его и удивляет неожиданная смена настроения, он не подает вида.

— Береги себя, Луиза. И дай мне знать… если что.

— Ладно. До свиданья.

Я практически выталкиваю Сэма за дверь и плотно закрываю ее за ним. Вернувшись на кухню, облокачиваюсь на столешницу и обхватываю себя руками, потому что вместо меня этого сделать некому. Только я сама могу позаботиться о себе, и я клянусь постараться в будущем делать это еще лучше. В большие стеклянные двери рвется ветер, я гляжу в них. Но вижу только свое собственное отражение.