Марина Серова - Тот, кто не умеет прощать

Интересно, не будь он полновластным владельцем фирмы, стали бы они его слушать с таким подобострастным вниманием?

Павлов вошел в коттедж и поднялся в свой кабинет, не зажигая света.

Ему почему-то хотелось скрыть, что он находится в своем доме в полном одиночестве.

Сам того не осознавая, Андрей Анатольевич чего-то смутно боялся.

Войдя в кабинет, он включил небольшую настольную лампу и извлек из ящика письменного стола тот самый конверт. Однако сначала он еще раз перечитал заключение из клиники «Асклепий», которое хранилось в том же ящике.

Пробежав глазами знакомые строчки, которые он знал чуть ли не наизусть, Андрей Анатольевич вновь ощутил знакомый холодок в сердце, который поднимался все выше, подкатывался к самому горлу, вызывая тошноту. Эту отвратительную, ставшую уже привычной тошноту.

Он с отвращением швырнул лист бумаги на стол и торопливо вскрыл конверт, едва замечая, как дрожали его руки.

Павлов принялся жадно вчитываться в текст нового врачебного заключения. Сначала выражение его лица было напряженным и внимательным, потом в его глазах появилось недоумение, сменившееся наконец изумлением и радостью.

В заключении говорилось об отсутствии признаков онкологического заболевания.

Он пробежал глазами выписку о результатах инструментальных обследований. Ничего общего с тем кошмаром, который выдал ему «Асклепий».

Гастроэнтеролог муниципальной клиники указал в заключении, что у пациента имеет место поверхностный гастрит, и рекомендовал придерживаться в питании лечебного стола номер пять.

Андрей Анатольевич не верил собственным глазам, в который раз подряд перечитывая указ о собственном помиловании, ни больше ни меньше.

Он здоров! Он будет жить!

Когда эйфория немного улеглась, Андрей Анатольевич вспомнил о завещании, которое он составил, решив, что жить ему осталось считаные недели.

Как быть с этим документом? Все отменить и отложить это дело в долгий ящик?

Немного поразмыслив, он решил оставить все как есть. Завещание лежит себе в сейфе, есть не просит. К тому же доведись ему вновь затевать нечто подобное, он отдал бы те же самые распоряжения.

Андрея Анатольевича вновь охватило безудержное веселье. Он чувствовал себя до того счастливым, что готов был пройтись по всему дому колесом и даже расхохотался, представив эту картину.

Павлов решил, что, прежде чем начать выполнять врачебные рекомендации, неплохо бы побаловать себя глотком-другим хорошего коньяка.

Он направился в гостиную, невесть зачем прихватив с собой оба врачебных заключения — старое и новое, смерть и жизнь.

В гостиной он извлек из массивного старинного буфета пузатую бутылку и щедро плеснул в широкий бокал на низкой ножке ароматного напитка.

Андрей Анатольевич с наслаждением отпил из бокала. Он уже не помнил, когда в последний раз получал такое удовольствие от глотка коньяка.

Оба врачебных заключения Павлов швырнул на кофейный столик.

Вдруг в коридоре послышались торопливые шаги, и Андрей Анатольевич насторожился, вновь ощутив непонятную тревогу.

Выходит, он в доме не один? Кто же это может быть? Кто-нибудь из прислуги?

Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появился его шофер Константин.

— Костя, ты?! — Андрей Анатольевич изумленно посмотрел на вошедшего.

Когда он уезжал из отеля, Костя не то чтобы лыка не вязал, но был, что называется, подшофе. К тому же покидать отель до завтрашнего утра его личный шофер явно не собирался, будучи не в состоянии сесть за руль.

— Андрей Анатольевич, с вами все в порядке? — взволнованно спросил Константин, с удивлением глядя на своего шефа. — Мне показалось… Вы плохо себя чувствуете?

— Я?! — радостно вскричал Павлов. — Да я себя чувствую как чистокровный жеребец в элитной конюшне! — Андрей Анатольевич звучно расхохотался над собственным причудливым сравнением. — Вот, читай!

Он протянул Константину заключение из муниципальной клиники.

Калачев взял бумагу, с некоторой тревогой глядя на своего шефа.

Он внимательно читал заключение, изредка бросая быстрые взгляды на Павлова.

— Ну, что скажешь? — спросил с довольным видом Павлов, когда Калачев дочитал заключение.

— Я очень рад, — с чувством произнес Константин. — Вы здоровы, это же замечательно! Выходит, Антон ошибся, надо же!

Павлов вздохнул, вспомнив о пережитом ужасе.

— Твой Антон коновал! — досадливо отозвался он. — Эх, Костя, Костя, сколько же я страху натерпелся…