Павел Орлов - Оперативный гамбит

— Господи, а это еще зачем?! — Мне даже не пришлось изображать удивление.

— Неужели непонятно? Чтобы посговорчивее были. Если ты можешь дать человеку то, в чем он остро нуждается, то и он, когда потребуется, пойдет тебе навстречу. Так что надо перевести вашего брата в категорию остронуждающихся. Вот у вас, к примеру, сейчас какой оклад? Долларов пятьсот?

— Вы льстите нашему министерству… — невесело усмехаюсь я.

— Тем более. Но для простоты пусть будет пятьсот. А тут я вам предлагаю в сто раз больше: пятьдесят тысяч! Причем — за что? Не за то, чтобы вы человека убили или какой другой грех на душу взяли. Нет — за сущую ерунду! Всего-то и надо, скажем, что пару бумажек из материала изъять. Неужто не сделаете?

— Нет.

— Допустим, — кивает Георгий Алексеевич. — Кстати, вам — персонально вам — я в данном случае верю. И даже готов поверить, что вы в вашем управлении далеко не один такой. Но давайте чуть изменим условия задачи. Предположим — не приведи господь, разумеется! — что у вас тяжело больна дочь. Но ей можно помочь! Только для этого нужна сложная и дорогая операция, а этих-то пятидесяти тысяч вам как раз на эту операцию и не хватает. Снова не возьмете?

Я уже хотел было открыть рот, чтобы возразить, но мой собеседник жестом останавливает меня:

— Ради бога, Павел Николаевич, молчите! Этот вопрос больше абстрактен, поскольку ни вы, ни кто другой просто не может знать, как он поведет себя в подобной ситуации, пока в таковой не окажется. Еще раз повторяю — не приведи вам господь! Но вы же сами прекрасно понимаете, что на вашу больную дочь, как и на вас самих, этому государству, интересы которого вы так старательно блюдете, глубоко насрать — извините за грубое слово! И те из ваших коллег, кто это еще лучше понимает, рано или поздно перейдут на нашу сторону и будут с нами дружить. А у наших людей проблем с деньгами не будет.

— Вы что — им персональные оклады будете назначать?

— Я сказал «не будет проблем с деньгами» — при чем тут милицейские оклады? — едва заметно улыбнулся Мещеряков. — Могу вам сказать, что уже сегодня наши люди, многие из которых, кстати, даже еще и не подозревают, что они уже наши, учатся в школах милиции и на юридических факультетах ведущих университетов. Это долгосрочная программа, хорошо продуманная и профинансированная. И — не сочтите опять-таки за дешевую браваду — у нас уже есть свои люди во всех структурах МВД, в том числе и в вашей конторе. Именно они, кстати, и охарактеризовали вас — причем искренне, без всякой иронии — как умного и честного человека. И откуда бы я иначе знал, например, о вашем увлечении живописью?..

Кстати, третье: о вашей организации. Сейчас на самом верху готовится реформа РУОП и еще ряда подразделений МВД. Ваша контора слишком… как бы это поточнее сформулировать… активна. Поэтому министерством вскоре будет проведена очередная реформа этого Управления — естественно, под предлогом повышения эффективности его работы. Древние китайцы — очень мудрые люди, и они говорили: «Не дай бог жить в эпоху перемен». Результатом этой реформы, как нетрудно догадаться, будет устранение в РУОПах страны неугодных лиц и ликвидация эффективно работающих подразделений. Для чего же еще в этом государстве реформы проводятся?.. Используя вашу терминологию, мы не просто не будем вас вооружать, а еще и вашу любимую лопатку отнимем. И дадим вместо нее пластмассовый совочек, чтобы дитя не хныкало. Четвертое. В самое ближайшее время…

— Подождите! — обрываю я монолог собеседника. — У меня два вопроса. Первый: зачем вы мне это рассказываете? И второй: не боитесь ли вы мне это рассказывать?

— Начну с ответа на второй, — моментально, как будто ждал этого, откликается Георгий Алексеевич. — Не боюсь, потому что вы не в состоянии что-либо изменить, как бы ни старались. Думаю, у вас нет никаких иллюзий на этот счет. А зачем я вам это говорю? Чтобы лишний раз попытаться убедить вас последовать доброму совету: попробуйте приподняться, наконец, над плоскостью шахматной доски. Это не ваш уровень, Павел Николаевич!

Мещеряков умолк, и по его взгляду я понял, что он если не иссяк, то, во всяком случае, желает закончить беседу. Что ж — тут наши желания совпадают.

— Тогда последний вопрос, если позволите.

— Конечно, — для чего же мы встретились? — широко разводит руками Георгий Алексеевич.

— Зачем вы меня агитируете? Купить меня — не получится, вы это знаете. Запугать — тоже. К чему тогда все эти разговоры? Если я так уже неугоден, так не проще ли меня просто вытурить из органов — и дело с концом? С вашими возможностями, я думаю, сделать это особого труда не составит.