Вячеслав Денисов - Коварный визит

— Хорошо! Уйду… — невольно согласился я. — Но ты должен выделить мне хоть какую-то часть наследства. Моя сестра Лина…

Я не успел договорить, потому что он грубо меня прервал.

— Твоя сестра свихнулась от горя, а мой брат никогда бы не стал подключать электричество, не проверив центральный рубильник! — холодно резюмировал этот паршивец.

Он гаркнул таким зловещим голосом, что у меня по спине пробежала холодная дрожь.

Я тут же сообразил, что он меня подозревает в гибели своего брата и, по стечению обстоятельств, тянет с тем, чтобы состряпать уголовное дело. Мне не стоило испытывать судьбу. Я решил временно оставить его в покое. Мне нужно было разузнать о нём как можно больше, тем более, что от свояка я ни разу не слышал о его существовании.

К концу недели, через свою агентуру и ряд компетентных знакомых, я выяснил, что много лет назад братья крепко повздорили. Из-за того, что Павел Данилович чувствовал себя виновным, он заранее приготовил завещание, ставшее для меня роковым возмездием. К величайшей радости я так же узнал, что Говоров младший был закоренелым холостяком и, следовательно, теперь был единственным препятствием на моём пути к баснословному богатству. Это был несдержанный молодой человек с грубым характером, лет тридцати, высокий, с важным и озабоченным лицом, но не лишённым правильных черт, в котором проглядывала некоторая мужская приятность. Его волнистые волосы, с редкой проседью на висках, всегда были аккуратно зачёсаны. Он одевался в дорогой, чёрный костюм, что придавало его внешности не только элегантный, но и строгий вид.

Несмотря на то, что он мне чем-то симпатизировал, я не должен был поддаваться сентиментальности. Вскоре у меня появилась умопомрачительная идея.

Я решил избавиться от него самым невероятным образом. Я уже не думал о собственном алиби. Я хотел отомстить за разбитые надежды и моё позорное выдворение на улицу. Моя месть должна была стать жестокой!

Я взял в столярной мастерской самый длинный гвоздь и увесистый молоток, а затем, спрятав всё это в карманах куртки, направился к его многокомнатной квартире с двумя этажами. Уже вечерело, и в подъезде было сумрачно. Я подкрался к двери абсолютно ни для кого не замеченным и решительно нажал на кнопку звонка.

Я слышал приближающиеся шаги. Мои нервы были натянуты до предела, словно гитарные струны, которые в любой момент могли внезапно лопнуть. Я знал, что у меня есть лишь какие-то доли секунды, и я не имел права медлить. Левой рукой я держал гвоздь, а правой сжимал молоток. Как только в дверном глазке мелькнул свет, я мгновенно пустил в ход своё допотопное, но оригинальное орудие убийства. Мне даже показалось, что я почувствовал, как покрытое ржавчиной железо вонзилось в его глазницу и вывернуло наизнанку серое вещество. Не дожидаясь лифта, я тут же сбежал по лестнице и вышел из подъезда. В тот миг, от совершённого мною преступления, моя душа ликовала, и я испытывал истинное блаженство. Для меня наступил грандиозный праздник. Я радовался как ребёнок, получивший долгожданную игрушку, как студент; сдавший сессию! Эту ночь я провёл в баре и, опорожнив дюжину рюмок коньяку, даже ни чуточку не опьянел.

Лишь на рассвете я распрощался с барменом, прогулялся по городу и, набравшись смелости, осторожно подошёл к злополучному дому. Наверное, я бы согласился быть арестованным, только бы смог посмотреть на изуродованный труп моего обидчика. Мне даже не потребовалось кого-либо расспрашивать о вечернем происшествии. Я присел на скамейку и от местных старушенций узнал ошеломляющую новость. Моя сестра была убита самым чудовищным образом! Я ведь не мог предположить, что этот идиот, заберёт её из больницы, и что именно она подойдёт к двери?! Я чуть не лишился чувств. Моя милая Линочка! Разве она заслуживала такой участи? Разве я не любил её все эти годы, которые мы прожили вместе? Я был старше её на шесть лет и помнил тот день, когда впервые её увидел, совсем крохотную, копошившуюся в пелёнках. Я водил её в детсад, и я же провожал и встречал из школы, а позже защищал от различных хулиганов. Теперь, сам того не желая, стал виновником её гибели. Впрочем, уже было поздно о чём-то сожалеть. Мои страдания не воскресили бы её и не вернули из царства мёртвых. Говоров младший вновь стал в центре моего внимания. Он не был доверчивым и наивным как его погибший братец. Он уже, без всяких сомнений, выпутался из этой гнусной истории, подставив под удар мою персону. Размышлять о зелёненьких баксах Павла Даниловича, теперь, с моей стороны, было бы непростительной глупостью. Учитывая моё безупречное прошлое, конечно, можно было надеяться, что я не попаду под статью с пожизненным заключением, но лет на пятнадцать я мог рассчитывать без всяких сомнений. Даже отсидев этот срок, я вышел бы нищим и никому не нужным стариком. Моя жизнь потеряла бы всякий смысл. Другими словами, мне уже нечего было терять, и я поклялся, что сполна рассчитаюсь с этим высокомерным человеком. Каждый день, проведённый в Мурманске, мог стать для него последним. Я тешил себя надеждой, что прежде чем окажусь на скамье подсудимых, сумею нанести ему коварный визит. Он слишком сильно меня достал! Из-за него я лишился своего беззаботного, обеспеченного будущего и, что самое отвратительное, убил родную сестру.