Дарья Кожевникова: Поцелуй отложенной смерти [litres]

– Нет, не знал. Я ведь не могу помнить все дела, какие когда-либо велись в нашем отделе. Тем более те, которые я лично не вел. Так что, как видите, вы уже сумели мне помочь. Давайте еще попробуем. По вашим словам, у женщины было всего двое ныне здравствующих родственников, так? Племянник и внук?

– Получается, так. По крайней мере, больше я ни о ком от нее не слышала.

– Ладно, этот вопрос я попытаюсь уточнить, подняв архивные данные в паспортном столе. А теперь скажите мне, Елизавета, что вам известно о пресловутой коллекции Устиньи Павловны?

– Тоже, наверное, не больше, чем остальным. Я знаю, что она существует и что стоит баснословных денег. Я видела некоторые из экспонатов, когда Устинья Павловна зачем-то приносила их домой. Она мне доверяла и поэтому приглашала полюбоваться. Целиком же мне коллекцию видеть не доводилось – хранилась она не дома, а в каком-то банке. В каком – точно не скажу, не интересовалась. А что, ее пытались украсть?

– Этого пока не проверяли. Но, на мой взгляд, коллекция может быть единственным мотивом для убийства старой больной женщины. А вы как считаете?

– Пожалуй, да. Других причин я не вижу. Мешать она никому не мешала. На квартиру ее, на «скворечник» этот, вполне могли бы позариться, хоть сама она его и не любила. Но квартира должна быть оформлена юридически, в то время как коллекцию можно просто стащить.

– Из банка? Я думаю, это не так-то просто.

– Как я уже говорила, изредка Устинья Павловна забирала некоторые вещи из коллекции домой на несколько дней. Да даже если из банка… наверное, это сделать все-таки не сложнее, чем нелегально квартиру переоформить, а больше, сами говорите, на Устинью Павловну покушаться было не из-за чего… Кстати, – спохватилась Лиза, – Устинья Павловна ведь серьги мне подарила, на мой юбилей! Из той самой коллекции! Но чтобы вы меня не подозревали в чем-то дурном, сразу скажу: на коробке есть надпись, сделанная ее рукой! Так что…

– Вы мне их не покажете?

– Отчего же нет? – Лиза сбегала в комнату, принесла коробочку. Теперь оставалось только радоваться, что, преподнеся ей такую ценную вещь, Устинья Павловна подтвердила факт дарения надписью на крышке. – Вот, смотрите!

Следователь осмотрел внимательно и серьги, и упаковку. Выяснилось, что в коробочку был вложен еще и какой-то сертификат, под подкладку, отчего Лиза сразу его не заметила.

Мужчина изучил его и спросил:

– Если эта вещь потребуется следствию, вы готовы будете предоставить ее?

– Да, конечно. Честно говоря, я так и не считаю ее своей, и была бы рада вернуть ее Устинье Павловне при первой же возможности, но только так, чтобы ее не обидеть.

– Тогда я дам вам пока такой совет: не храните этот подарок у себя дома. Сдайте в какой-нибудь банк, по примеру прежней хозяйки. И старайтесь никому не говорить о том, что у вас есть. Я не специалист, но и на первый взгляд видно: за такие серьги, за одни только серьги, кто-то может оказаться способен убить.

– Опять мы к этому возвращаемся, – Лиза захлопнула коробочку. – Да зачем тогда такие вещи вообще нужны? Из-за которых рискуешь жизнью? А впрочем… Устинья Павловна не любила племянника и как-то заикнулась мне, что всю коллекцию завещала внуку. Но он ее точно не мог отравить, он же в тюрьме до сих пор. И выйти должен только где-то через год. Так что об убийцах-наследниках можно речь не вести. Только о похитителях.

– Я все это уточню, – следователь закончил строчить протокол, одним глотком допил уже остывшие остатки кофе, протянул планшет Лизе. – Вот, подпишитесь здесь. Только вначале прочтите. Это ваши показания.

Лиза пробежала взглядом по расплывающимся перед глазами строчкам, расписалась под ними. Потом вспомнила еще одну деталь:

– У Устиньи Павловны дома хранился фотокаталог ее коллекции. В нем что-то около двадцати уникальных экспонатов, и его она мне тоже показывала. Всего один раз – я не большой любитель таких безделушек, так что должного восторга не проявила, за что больше не удостаивалась такой чести. – Лиза не сдержала улыбки, вспомнив свои споры с пожилой женщиной о подлинной и относительной ценности тех или иных вещей, теплыми зимними вечерами, за чаем у электрокамина. Потом тяжело вздохнула, осознавая, что ничего этого больше не будет. – Вы найдете его в книжном шкафу, справа, на третьей полке.

– За эту информацию тоже спасибо. Больше вы ничего не хотите мне сообщить?

– Пока нет. Может, позже еще что-нибудь вспомню? Вы бы оставили мне свой номер телефона.