Марина Серова - Принеси меня в жертву

— Пожалуйста, — улыбнулся официант. — Что-нибудь еще?

Надо было спасать друга.

— Можно еще один капучино, пожалуйста? — попросила я. — И салфетки.

Сама пицца, надо отдать должное поварам, была настолько вкусной, что Кирьянов тут же решил привести сюда жену и дочек. И он действительно был голодным. Наворачивал от души.

— Слушай, Вов, я не могу представить Васю в роли узурпатора.

— А я могу, — с набитым ртом ответил Киря. — Я напомню, что видел, как он общается со свидетелями. Легко мог бы и жену третировать, и эту… как ее… няню. Скорее всего, так и было.

Я отрезала от пиццы небольшой кусочек и подцепила его вилкой. Подула, чтобы остудить.

— Не все так просто, Вов.

— А что не так?

— Я пообщалась кое-с кем у него дома. Отзывы только положительные.

Кирьянов отложил очередной кусок, от которого хотел откусить. Я приняла это за проявление интереса к новой информации.

— Мария Петровна работает в его доме много лет. Помнит времена до того, как он женился на Елене. Говорит, что Шумский был добрым и справедливым человеком, а вот его жена, наоборот, всех доставала. Поэтому спрошу еще раз: ты уверен, что Вася мог попытаться изнасиловать няню своих детей в тот момент, когда дом был полон людей?

Кирьянов сразу же кивнул:

— Уверен. Особенно если он был пьян. Там же все пили, сама рассказывала.

— Пили, — согласилась я. — Да вот только в стельку пьяных там не было. Не успели.

— И что же помешало?

— Драка между Игорем Мареевым и Шумским. Мареев на него набросился первым, Василий был вынужден ему ответить. Я успела пообщаться с ним еще до всего этого и не заметила какой-либо отсылки к тому, что он любитель залезть кому-то под юбку. Со всеми был вежлив. Называл обслугу «помощники». Не верится, Вов.

— Ты меня поражаешь, Тань, — распахнул глаза Кирьянов. — Это что за бабские штучки? «Не верится». Ты себя сама-то слышишь?

— Да слышу я.

И я с досадой воткнула сигарету в пепельницу.

— А давай не только доверять, но и проверять? — предложил он.

— Доверие и вера не одно и тоже, — ответила я. — Я говорила о втором.

Но Кирьянов вдруг разошелся не на шутку:

— Нет, я серьезно, Тань. О’кей, будем верить. А поиск доказательств вообще упраздним. Ну а что? Мы же все примем на веру, так?

Мне вдруг порядком все надоело. Я достала из сумки деньги и вышла из-за стола. Положила купюры на край и ушла. Молча.

Для того чтобы купить нужную мазь, пришлось отстоять очередь. Правда, мужчина-фармацевт с такой скоростью обслуживал покупателей, что я не успела опомниться, как оказалась перед прилавком.

— Слушаю вас, — улыбнулся он.

Я сняла очки.

Фармацевт сдвинул брови.

— Вам подороже или подешевле? — деловито осведомился он.

— Чтобы к вечеру и следов не осталось, — ответила я.

Через две минуты я покинула аптеку с невозможно дорогой мазью от синяков. По уверениям продавца, уже завтра я должна была увидеть разницу.

Ленка, как и следовало ожидать, оказалась дома.

— Я тут как возле адова котла, — весело объявила она. — Утром по пальцу ножом проехалась, а недавно руку обожгла. Приезжай. Я огурцы закрутила и шесть банок компота. Приедешь?

Услышав мой тоскливый голос, она сразу же сменила тон.

— Как вы умудрились поссориться? — расстроенно спросила она.

— Не сошлись характерами, — ответила я.

На самом деле я прекрасно понимала Кирьянова, потому влезла со своими предположениями туда, где меня не ждали. Понятная до сих пор картина с моим появлением стала на глазах распадаться на куски, а это мало кому понравится.

Но он меня услышал, это главное. Доводы, которые я приводила в пользу своих догадок, были логичны, не надуманны и имели под собой совсем не шаткую основу в виде рассказов людей, которые были знакомы с Шумским лично и долгое время провели рядом с ним.

Случайно потянув за ниточку, я постепенно наматывала из фактов клубочек, обещавший быть большим и тяжелым.

Кирьянов просто не был к этому готов. Возможно, просто устал после ночного дежурства. И конечно, в нем все еще боролись две внутренние сущности.

Одна говорила, что закон превыше всего. Если все говорит о том, что человек напортачил, значит, так оно и есть. А другая, приняв мой образ, умоляла отказаться от принятого решения, потому что это будет честно по отношению к Шумскому.

Сразу после Ленки, в тот момент, когда я на синяк накладывала волшебную мазь, позвонил Кирьянов.

— Ты говорила, что никто не видел, чтобы Шумский проявлял насилие, — без предисловий сказал он. — Все, с кем ты разговаривала, смогут это подтвердить?