Марина Серова - Принеси меня в жертву

— Вызов поступил в шесть утра, — сообщил Кирьянов. — Некая Зоя Вересова сообщила, что несколько часов назад убила Василия Шумского, в доме которого работала няней. По ее словам, Шумский обманом заманил ее в свою спальню и попытался изнасиловать. Это увидела жена убитого и попыталась ему помешать. По словам Вересовой, Шумский приложил ее головой о стену, да так, что в стене теперь вмятина. Зоя улучила момент и, как она утверждает, находясь в сильном помутнении рассудка, схватила кинжал, который лежал на столе, и вонзила его Шумскому в шею. Обратилась к нам не сразу. Объяснила это тем, что некоторое время пребывала в шоке, а уже потом сообразила, что к чему.

— Разумеется, она не выбирала, куда бить, и не рассчитала силу удара?

— Разумеется, она же ничего не понимала, — спокойно ответил Кирьянов и покосился на небо. — Шумский еще дышал, когда его увозила «Скорая», но до больницы может не доехать.

— А его жена еще тут?

— Да, но за ней вот-вот приедет другая машина.

— Вы все уже осмотрели?

— Эксперт что-то возится, его и ждем.

Погода стояла пасмурная, но температура воздуха все равно оставалась высокой. К такому тропическому климату трудно было привыкнуть.

— Погоди-ка, Вов, — опомнилась я. — Напомни, чем ранили Шумского? Кинжалом?

— Кинжал-то сувенирный, но лезвие оказалось довольно прочным, — ответил Кирьянов. — Хозяйская спальня вся в крови.

Я молчала, переваривая услышанное.

Ох, Вася, Вася. Словно судьба специально свела нас на пустынном перекрестке.

— Ты же помнишь его? — осторожно спросила я у Кирьянова.

— Помню, — помедлив, ответил он. — Не только на работе пересекались.

— Правда?

— Ты знала, что у него мать в Израиле живет?

— Нет, Вов, он не рассказывал.

— Значит, и о другом не рассказывал, — заключил Кирьянов.

Кирьянов посмотрел в сторону дома.

Двери были нараспашку. На крыльце стоял Егор Николаевич с молодым оперативником. Сторож что-то деловито объяснял ему на словах и при этом сильно жестикулировал. Опер внимательно слушал. В какой-то момент Егор Николаевич нервно провел ладонью по лбу и вытер ее о брюки.

— Вскоре после того, как ты уволилась, кое-что случилось, — начал Кирьянов. — У нас младшая дочка тогда заболела. Вроде бы обычная простуда, но прихватило не по-детски. А потом началось что-то непонятное. Слабость, бледность, сонливость. Отвели ее к врачу. Мало ли, витамины надо попить или что-то еще сделать. Ну и кровь сдали на всякий случай.

Он прервался, стал внимательно разглядывать пышный куст, растущий метрах в десяти от дома.

— Короче, поставили онкологию.

— Да ты что… — ахнула я. — И молчал?

— Молчал. Иногда рассказать кому-то просто не можешь. Не получается.

Я была знакома и с женой Кирьянова, и с его дочками. Вовка обожал всех троих и по возможности держал в курсе, делясь тем, что происходит в их веселой семейке. Но о том, что его младшая дочь больна раком, я услышала впервые. Ему до сих пор было трудно говорить об этом.

— Шок, конечно. Справились, признаюсь, с трудом, — тихо продолжил он, глядя себе под ноги. — В общем, кое-как взяли себя в руки и стали обследовать. Один врач, другой, третий. Все в один голос говорят, что рак крови, что нам надо в больницу, что сейчас есть современные методы лечения, а это уже свет в окошке. А я, знаешь, заметил, что не могу свести всё воедино. Как об стену горох. Вроде бы специалисты, умные вещи говорят, а выйдешь за порог — в голове нет конкретики. Нет какого-то итога, понимаешь? Что-то не сходится то тут, то там, а медики в один голос: «Отклонения незначительны, они возможны, но вероятность диагноза девяносто процентов». Девяносто, а не сто, слышишь? То есть дуло к виску приставили, а когда ждать выстрел, не сказали. Только вот не к моему виску, а моего ребенка.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Рассказ давался ему тяжело, он старался не смотреть в глаза и делал вид, что очень интересуется окружающим миром и вообще говорит о каких-то скучных вещах.

— В результате решились на госпитализацию, тем более что дочка к тому времени уже чувствовала себя немного лучше, и мы решили воспользоваться моментом. Ну, знаешь, чтобы на руках ее не нести в приемный покой. Чтобы пошла своими ногами с боевым настроением. Жена тогда твердила, что все наладится, что не надо терять времени, что все выяснится. Играла перед ребенком роль, изображала силу и спокойствие. Все мы старались изображать. А по ночам сидели в интернете, читали форумы, статьи и запутывались еще больше. И понимали, что таких денег у нас нет и никогда не будет.