Кэролайн Грэм - Написано кровью

Потом Брайан убрал ногу с другой ноги, подался вперед. И с необыкновенной важностью прокашлялся…

— Я сейчас работаю, — заявила Гонория, — над историей моей семьи, а значит, и над историей Англии. Кровь семьи Лиддиардов, не испорченная внебрачными примесями…

Брайан, взбешенный тем, что его обошли на финише, опять откинулся назад, но сделал это резко и хищно — чтобы все присутствующие поняли: во второй раз он не позволит себя оттереть. Лелея свою злость, он не слушал тягучую декламацию Гонории. Имей он силу воли жить в соответствии со своими принципами, давно бы уже ткнул два пальца прямо в ее костистый римский рубильник. В том, что до сих пор не решился на это, он винил своих вялых родителей с их отвратительным холопским восторгом перед сливками общества.

У Брайана остались болезненные детские воспоминания о том, как его заставляли снимать шапку, когда по главной улице деревни проезжал рысью кто-нибудь из местной земельной аристократии. Сверстники жестоко высмеивали его старомодное раболепство. Страдая от насмешек, он пожаловался родителям и услышал в ответ, что такие маленькие знаки вежливости цементируют общество. Всегда будет разница между человеком в седле и пешим человеком, объяснял ему отец. Таков естественный порядок вещей.

Поток печальных воспоминаний унес Брайана далеко. Когда же, очнувшись, он возвратился в настоящее, то услышал:

— В любом сражении, даже в небольшой стычке, Лиддиарды всегда оставались во всеоружии. — Тут Гонория неосторожно сделала паузу, чтобы перевести дух и услышать восхищенную оценку своего труда.

Макс незамедлительно этим воспользовался:

— Очень достойное начинание. А теперь, — он обвел глазами собравшихся, — посмотрим, что скажут другие. Э-э… Эми, не правда ли?

— О!.. — Эми, взволнованная тем, что ей неожиданно дали слово, порылась в карманах и достала сложенный в несколько раз листок. Нужды разворачивать его не было, Эми помнила свой первый вопрос наизусть. Хорошо понимая, насколько эфемерны ее представления о медийных персонах Нью-Йорка, парижских моделях на подиуме, итальянских графинях в поисках любовных приключений, она начала: — Мистер Дженнингс…

— Называйте меня Макс, пожалуйста.

— Макс, считается, что писать надо о том, что хорошо знаешь. Но не слишком ли это ограничивает?

— Я думаю, не стоит воспринимать все так буквально. Порой наше воображение наделяет достоверностью самые дикие фантазии.

— Вы имеете в виду научную фантастику?

— Именно.

— А еще я иногда пишу сцену и думаю, что можно было бы сделать это по-другому и так было бы лучше. И часто сомневаюсь, не бросить ли все и не начать ли с начала или продолжать.

— Боюсь, это обычное дело. Писателей всю жизнь преследуют забракованные когда-то варианты.

«Как он тактичен», — подумала Лора, окинув быстрым взглядом его профиль, его умное и заинтересованное лицо, прежде чем снова сосредоточить внимание на Джеральде.

А вот с Джеральдом что-то было не так. Явно не так. Он сидел на самом краешке дивана, напряженный, как тетива туго натянутого лука. Лицо его сохраняло полную бесстрастность, но по вздувшимся на шее жилам Лора понимала, каких огромных усилий стоит эта бесстрастность. И еще она видела, что, хотя лицо Джеральда, как и физиономии всех собравшихся, обращено к Максу, смотрит хозяин дома не на гостя. Взгляд его устремлен в точку на стене, за плечом Макса. Одна из туфель Джеральда, каштановых, с дырочками на носке и рыжеватого цвета шнурками, нетерпеливо постукивала по ковру.

Ничего не изменилось, поняла Лора по знакомому волнению в желудке, она по-прежнему любит его. Да, он неверный и ненадежный, но она все та же его раба. Попала к нему в рабстве, как только увидела, там и пребывает. Придется ей просто смириться с существованием той блондинки, как баронессе из «Кузины Бетты» Бальзака, которая у себя наверху умирала от жажды любви, пока внизу любимый задирал юбку служанке. Немного отвлекшись, Лора заметила, что Макс бросил на нее быстрый внимательный взгляд. И догадалась, что за этот краткий миг он все узнал о ее чувствах. Обозлившись и не скрывая неприязни, она уставилась на него в упор.

Эми задала последний вопрос: какими самыми важными качествами должен обладать писатель?

— Подвижным умом. Ничто не должно ускользнуть от вашего внимания. И выносливостью. Писателю многое приходится выдерживать.

— Но вы-то добились успеха сразу же, — грубо педалируя личное местоимение, заметил Брайан.