Александр Грич - Вилла мертвого доктора

— Зачем? — сказала она просто. — Все равно ничего уже не вернешь… После визита вашей сотрудницы я много думала: почему Ричард написал мне это письмо? Судя по тому, что она мне рассказала, его смерть была полной неожиданностью для всех. Но, видно, он чувствовал что‑то… У Ричарда была эта способность — предчувствовать. — Кэрон тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. — Ладно, теперь и это не имеет значения. В жизни ему это не помогло. Не зря говорят, что нет пророка в своем отечестве.

— Хотите пройти к сейфу?

Они спустились в подвал. Потемкин открыл замок на двери.

— Как вам рассказали, все это было наглухо замуровано, — пояснил он. — А помещение было набито бумагами, точнее медицинскими файлами с историями болезней тысяч пациентов. Сейф стал виден только потом, когда их убрали.

Кэрон подошла к сейфу и, не вынимая ключа, положила руку на дверцу.

Потемкин спросил негромко:

— Если хотите, я оставлю вас одну.

— Нет… — Кэрон помедлила. — Вы не мешаете.

Она постояла еще немного, потом, решившись, достала из сумочки ключ и вставила в прорезь. Ключ подошел. Щелкнул замок, отворилась толстая дверца. Сейф был почти пуст — только маленькая коробочка темно‑синего бархата и лист бумаги.

В коробочке было серебряное кольцо с крупными темно‑синими сапфирами. Кэрон аккуратно достала его, бережно повернула — и отблески отраженных лучей будто озарили полумрак комнатки. Странно: синий — холодный цвет, а лучи казались теплыми…

— Кольцо матери Ричарда, — выговорила Кэрон негромко. — Семейная реликвия.

Она медленно развернула сложенный вчетверо лист бумаги. Всего две строчки было на листе, а Кэрон держала его в руках и глядела на него долго‑долго.

Потом опустила письмо и повернулась к Олегу.

— Судьба распорядилась так, что именно вы, чужой человек, со мной в эту минуту, а я верю судьбе. Хотите взглянуть? И никто больше этого не увидит…

На бумаге были две строки:

«A man remembers the three women: the first, the last, and the only one. I only remember you» [9] A man remembers the three women: the first, the last, and the only one. — Мужчина помнит трех женщин — первую, последнюю и единственную (Р. Киплинг). Я помню только тебя. .

Далее — подпись, число и место — Вудланд Хиллз, Шеппард‑Хауз.

На этот раз с Келлером работали вплотную — не пытали, нет, конечно, но изнурительные многочасовые допросы, когда следователи сменяли один другого, дали понять Люкасу, что ситуация, которую он считал для себя психологически комфортной, закончилась и уже не вернется.

Когда Олег вошел к Келлеру, тот выглядел усталым, но продолжал упорно молчать. Потемкин и не ожидал другого.

— Вы помните, как мы с вами общались в прошлый раз? — спросил он у Келлера по‑русски. Тот кивнул.

— Я рад, что после того нашего разговора вы посоветовались с адвокатом и решили признаться в совершенном убийстве профессора Фелпса. Это был дальновидный шаг с вашей стороны.

Келлер смотрел на Потемкина выжидающе. Добрый следователь после суточного жесткого допроса — значит, готовится какая‑то западня. Тем не менее он помнил Олега по предыдущим встречам — тот вел допросы четко, не размениваясь на мелочи. Кроме того, судя по всему, понимал Келлер, человек, сидящий перед ним, знал больше и обладал большей властью, чем рядовой следователь. А потому Келлер прервал молчание:

— Сигарету… И гамбургер с беконом. Мне целый день жрать не давали…

Сигареты Олег на такие допросы всегда носил с собой. Насчет гамбургера — попросил Лайона заказать. Открыл пачку красного «Мальборо», протянул Люкасу сигарету, подвинул зажигалку. Дождался, пока человек, сидевший напротив, с наслаждением сделает первые затяжки, и продолжил:

— Да, ваше первое признание было верным шагом. Теперь я жду, что вы пойдете дальше по этому верному пути.

— Что такое? — Люкас, похоже, в ту минуту и впрямь не соображал, куда клонит Потемкин.

— Во‑первых, в том, что я тогда рассказал об обстоятельствах убийства, все ли было точно?

— По большей части. Не помню, может, детали какие отличались.

— Но, в общем, вы убили Фелпса именно так, как мы с вами говорили, верно?

— Верно, и я сказал, почему это сделал.

— К этому мы еще вернемся. А совершив убийство, кому вы почти сразу позвонили?

— Дятлову. Он меня просил информировать.

— О чем? Об убийстве?

— Да нет, он ничего не знал об этом. Он просил позвонить, когда я от Фелпса выйду, — поручение у него какое‑то было, что ли…

— Так. И что он вам поручил?