Андрей Воронин - Дальнобойщики

Появились еще люди и, несмотря на категорические возражения, помогли идти.

На улице стояли «скорые». Суетились люди в белых халатах. Ранены были еще несколько омоновцев. Один — серьезно.

Сделав перевязку, дали обезболивающее. Рана оказалась пустяковой: задеты лишь мягкие ткани, а артерии и кости целы. Плохо только, что пуля застряла в плече. Видимо, рикошет, иначе с такого расстояния из автомата Калашникова прошило бы насквозь.

Отмахнувшись от доктора, Воронин наотрез отказался ехать в больницу. С такой-то царапиной! Минут через десять из подвала появились спецназовцы. Они выходили из полумрака в своих черных костюмах и масках, как призраки из преисподней: молчаливые, угрюмые, усталые. Шум и разговоры возле подъезда моментально прекратились. Все собравшиеся повернули головы и посмотрели на них. Каждый с интересом ожидал выхода заложников. Живы ли они? Были ли они там вообще?

Невольный вздох облегчения вырвался из груди Воронина и всех остальных, когда на руках у бойца они увидел девочку. Маленькое хрупкое создание испуганно прижалось к груди солдата, обхватила его ручонками, как единственную в своем мире защиту. От яркого света она зажмурила глазенки и наморщила лобик. Она боялась. После пережитого кошмара все и все казалось ей враждебным и полным опасности.

Затем вынесли отца девочки. Сержант, что шел рядом с Ворониным, держал его на руках, словно ребенка. Евгений Шувалов находился в бессознательном состоянии. Похоже, бандиты над ним основательно потрудились. Его лицо представляло собой сплошной синяк, а на обнаженной груди виднелась внушительная гематома.

Подъехала еще одна «скорая». В нее усадили заложников. В сопровождении милицейской машины с включенными мигалками их отправили в больницу.

— Семенов! — позвал Воронин лейтенанта. — Возьми кого-нибудь еще и отправляйся следом. Смотри, чтобы с девочкой и ее отцом ничего не случилось. Отвечаешь головой.

Он подошел к майору спецназа и, кивнув в сторону лежащих на земле тел бойцов, произнес:

— Не повезло им.

Майор взглянул на полковника, на перевязанную руку, висевшую на ремне, и ответил:

— Дурацкая смерть. Обидно.

— Смерть никогда умной не бывает.

— Пять лет их знал, — вздохнул майор. — Вас, вижу, тоже угораздило. Рикошет.

А вы ничего, боевой мужик, — уважительно произнес майор. — Не сдрейфили. А ведь могло и убить.

Воронин кисло усмехнулся. Он и сам понимал, что могло. Но понимание это пришло только теперь, перед окровавленными трупами, прикрытыми сверху черной пленкой. Три трупа — это многовато. Придется объясняться. По голове за подпорченную статистику, естественно, не погладят. К черту статистику! Самое ужасное, что сразу три семьи остались без мужей, сыновей и отцов. Из-за какой-то там сволочи погибли нормальные честные парни. Вот это обидно! Бандитов жалко не было. Полковник даже не поинтересовался: сколько их было и что с ними стало? Для него они не существовали. Жестоко? Но справедливо. Такова жизнь. Здесь как на войне: есть ты и твой враг. И одно из двух: или ты его, или он тебя. Третьего не дано. Преступивший закон, а тем более убивший человека, автоматически становится врагом. Его необходимо обезвредить. Каким путем — не важно. Главное, чтобы он больше не представлял опасности для общества.

Жестокая философия. Однако полковник Воронин, как и большинство его коллег, придерживался именно ее. Суровая действительность жизни вынуждала их к этому. Выполняемая ими работа не терпела полутонов. В ней все должно быть или черным, или белым. Иначе нельзя. Иначе можно запутаться. А это в работе самое страшное. Когда же такое происходит, то лучше поскорее заняться чем-то другим.

Хотя на таможне в районе Грайворона такой очереди не было, процедура проверки заняла много времени. Особенно усердствовали украинцы. Под проливным дождем они добросовестно обшарили все углы и закоулки в грузовике, выискивая, к чему придраться. Но накладные, как и груз, оказались в полном порядке, и таможенники в конце концов отступили, так и не найдя повода для взятия мзды. Егор их за это не осуждал. Время работало на него. Он лишь тихонько посмеивался, видя, как пыхтят и потеют таможенники. Тех это злило и распаляло еще больше. Они что есть мочи пытались отыскать какое-нибудь нарушение правил или контрабанду и прижать наглого шоферюгу. Признаться, этому Егор был бы только рад. Но они не нашли ничего.

Без четверти четыре грузовик выехал на просторы Украины. Еще каких-то десять часов пути при средней скорости сто километров в час, и он пересечет ее с востока на запад. Всего один день.