Андрей Воронин - Дальнобойщики

Она защебетала. Сперва немного скованно и смущенно, но затем полностью расслабилась и освоилась и начала рассказывать один за одним случаи из свой девичьей жизни. Слушать ее было приятно. Звуки звонкого и в то же время мягкого голоса ласкали слух, а рассказывать она умела.

«И что же тебя по свету-то носит? — вполуха слушая Ингу, размышлял Егор. — На шалаву не похожа. Шлюху автомобильную сразу видно, да и будь она проституткой, то не теряла бы времени, а давно перешла бы к делу. Нет, она девушка порядочная. Это видно сразу. В меру раскованная и совсем не стеснительная. Но такая сейчас вся молодежь. Похоже, правду она говорит: и про родителей в Омске, и про тетку в Молдавии, и про то, что на педагога учится. А если даже и соврала, то какое это имеет значение? Если по дороге ничего не случится, то сегодня-завтра будем в Молдавии, и наши пути-дорожки разбегутся как в море корабли.»

— Егор?.. — закончив повествование, позвала девушка. — А Егор?.. Ты что, заснул?

— А?.. Что?.. — встрепенулся Шувалов. — Извини, я задумался.

— Теперь твоя очередь рассказывать.

— Что рассказывать?

— О себе. Ты откуда?

— Я? Из Кузнецка. Есть такой городок в Пензенской области. Может, слышала?

Инга отрицательно замотала головой.

— Красивый городок, и люди в нем живут хорошие. Большинство.

— Ты женат?

— Нет.

— А девушка у тебя есть?

— Нет.

— Врешь! Ни за что не поверю, чтобы у такого парня, как ты, да не было бы девушки. Признавайся: не одно сердечко разбил? А?.. — Инга хитро улыбнулась.

— Я не обманываю. Но моя жизнь скучная и серая, давай я лучше тебе расскажу историю про одного моего приятеля.

— Ну ладно.

— У моего приятеля, тоже дальнобойщика, была девушка. Любил он ее очень сильно. Уже строились планы насчет свадьбы. — задумавшись, Егор замолчал.

— И что же дальше?

— Дальше? Дальше старая как мир история: возвращается он как-то из рейса, заходит домой, а его Катерина там не одна. Ушел он оттуда и больше не возвращался. Потом выяснилось, что наркоманкой она стала. Ее любовник к наркоте пристрастил.

— Жуть какая, — вздохнула Инга. — Переживал он, наверное? Ведь любил ее.

Любил. Переживал. Теперь не любит. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон! Наверное, мой приятель стал фаталистом. Что ни делается, все к лучшему.

— Значит, наша встреча — тоже судьба! — уверенно заключила Инга.

В каждом городе, большой он или маленький, имеются дома, предназначенные под снос. Количество их может меняться от одного-двух до нескольких дюжин и даже целых кварталов. В категорию непригодных для жилья с одинаковой вероятностью попадают как обветшалые довоенные домишки — вместилища бывших коммуналок, так и относительно новые и современные здания, которые из-за бездарности проектировщиков и халатности строителей превратились в настоящие полигоны для проверки на выживаемость жильцов. Давшие усадку фундаменты, зазмеившиеся по стенам трещины сделали здания настолько опасными для жизни, что в городском бюджете все-таки нашлись средства на переселение. Даже лишенные страха и совести чиновники мэрии не решились взять на душу ответственность за жизнь и здоровье несчастных людей и вынуждены были помочь им.

Такие дома сделались пристанищем для бомжей, наркоманов, банд подростков и прочих приносящих разлад в общество элементов. Их судьбы никого не заботили и не интересовали. В случае обвала смерть десятка-другого «нездоровых» элементов не отразится пагубно ни на чьей карьере, никого не снимут с работы, никого не посадят и даже не оштрафуют. А значит, о них ничья голова болеть не станет. Такая уж психология у наших людей.

Изредка в таких местах устраиваются облавы с целью наведения порядка или плановая чистка. Но обычно туда стараются не соваться. К чему ворошить огромные свалки людской черствости и безразличия? К чему лишний раз напоминать себе и обществу, что не все нормально; что пока существуют кровоточащие язвы; что в то время, когда одни развлекаются и жиреют от сытой жизни, другие пухнут с голода, умирают от болезней, их заедают вши. О них никто не желает слышать. Они — наш позор.

В те дни, когда на задворках больших городов устраивались облавы и проверки, не раз милицейская дубинка проходилась по костлявой сгорбленной спине, а кулак в кожаной перчатке натыкался на беззубую физиономию. Но это скорее всего лишь для острастки, чтобы не забывали, что в городе существует законная власть, а у власти имеются дубинки и автоматы.