Андрей Воронин - Слепой. Волчанский крест

Алевтина Матвеевна обернулась, будто бы для того, чтобы передать его слова Басаргину, и с отлично разыгранным удивлением уперлась взглядом в светлые пуговицы милицейского мундира. Взгляд ее ненадолго задержался на криво сидящей форменной заколке для галстука, а затем, уже подольше, на скверно выбритом подбородке начальника милиции. Только изучив этот подбородок во всех предосудительных деталях, Алевтина Матвеевна посмотрела Басаргину в глаза и ровным, неизменно вежливым тоном произнесла:

— Входите, пожалуйста. Николай Гаврилович вас примет.

Басаргин сделал странное движение, будто намереваясь войти во вместилище власти сквозь секретаршу или даже прямо по ней — рыпнулся, как говорили в подобных случаях в Волчанке. Однако Алевтина Матвеевна умела не только сама соблюсти правила хорошего тона, но и заставить следовать этим правилам людей, знавших об их существовании разве что понаслышке. Причем удавалось это ей, как правило, без единого слова, одним только взглядом — доброжелательным, но твердым. Она будто слегка удивлялась тупости собеседника: дескать, в чем дело, уважаемый?

Под этим взглядом Басаргин, несмотря на свою вошедшую в поговорки толстокожесть и не менее пресловутую твердолобость, неловко попятился, освобождая дорогу. Секретарша, однако, не стала торопиться: обернувшись к Субботину, она все тем же ровным, хорошо поставленным голосом спросила:

— Может быть, чайку, Николай Гаврилович?

— Спасибо, Матвеевна, пока не надо, — ответил мэр, вновь откидываясь на спинку кресла. — Если понадобится, я скажу.

Алевтина Матвеевна кивнула, то есть слегка наклонила голову с идеально прямым пробором — и, негромко стуча низкими каблуками, вышла из кабинета мимо посторонившегося посетителя. Басаргин вошел, плотно закрыл за собой дверь и, приблизившись, без приглашения плюхнулся на полумягкий стул для посетителей. Фуражку с орлом он положил на стол для совещаний, продул папиросу, придерживая мизинцем табак, чтоб не разлетелся по всему кабинету, чиркнул колесиком архаичной, еще советских времен, бензиновой зажигалки и выпустил на волю облако дыма, воняющего паленой шерстью. Вид у него при этом был угрюмый и какой-то злобно-торжествующий, как будто Басаргин с трудом сдерживал желание провозгласить что- ибудь вроде: «Ну вот, допрыгались. А я ведь предупреждал!»

Впрочем, такой или примерно такой вид у начальника милиции был всегда, даже когда он сидел с приятелями за бутылкой самогона и точно знал, что в любой момент может без труда раздобыть добавочную дозу. Разогнав ладонью дымовую завесу, Николай Гаврилович снисходительно глянул на посетителя поверх очков и осведомился:

— Ну, что у тебя опять стряслось?

Басаргин перекосил рот в подобии иронической улыбки и хмуро ответил:

— Не у меня. У нас. А точнее, у тебя.

— Ну? — предчувствуя недоброе, поторопил его Субботин.

— Хрен гну! — огрызнулся Басаргин. — Не нукай, поди, не запряг. Из Москвы запрос на Сохатого пришел, вот тебе и «ну»!

Положив на край стола фотографию, врученную ей накануне генералом Потапчуком, Ирина Андронова нервно закурила и немного помолчала, чтобы собраться с мыслями. Сиверов, взглядом спросив разрешения, взял фотографию, глянул на нее и положил на место. Похоже было на то, что изображенный на снимке предмет не вызвал у него не только эмоций, но даже и интереса. Впрочем, иначе и быть не могло: Глеб Петрович подвизался совсем в иной области и был далек от декоративно-прикладного искусства, да и склонности украшать себя побрякушками за ним вроде бы не наблюдалось. Теперь, убедившись, что найденный, как он и предполагал, на месте перестрелки предмет представляет собой ювелирное украшение и находится, таким образом, за пределами его компетенции, Слепой терпеливо ждал, когда специалист в лице Ирины Константиновны разъяснит ему значение данной находки.

Федор Филиппович ждал того же, и не менее терпеливо. Значение надо было разъяснять.

— Изображенный здесь предмет, — собравшись с мыслями, произнесла Ирина, — напоминает так называемый волчанский крест — украшение, вошедшее во многие каталоги и до сих пор считающееся безвозвратно утраченным. Этот крест еще называют демидовским, по фамилии промышленника, который одно время им владел. Разумеется, — спохватившись, добавила она, — это может быть удачная копия, сама по себе представляющая немалую ценность.

— А определить, копия это или оригинал, вы не можете? — спросил Потапчук.