Наталия Антонова - Любовь как улика

– Вы не помните, какой именно? – спросила Мирослава, не надеясь получить ответ.

И неожиданно услышала:

– Почему же не помню, мне до ста ещё восемнадцать лет, – рассмеялась профессор, – компания называется «Олений бег».

– «Олений бег»? – переспросила Мирослава.

– Да, именно так, и в справочнике есть номер их телефона.

– Спасибо большое.

– Не за что. Мы все тут хотим, чтобы убийца был найден. Поверьте мне, Гусаров был стоящим педагогом. К тому же ладил со студентами, что даётся далеко не каждому. Да и вообще неплохой он был мужик, – вздохнула женщина.

Мирославе хотелось бы узнать что-нибудь о личной жизни Гусарова, но на свои деликатные попытки вывести хоть кого-то из преподавателей на скользкую дорожку откровенности получала один и тот же ответ:

– У Бориса Аввакумовича была молодая жена, чего вы ещё хотите?

– Правды, – мягко замечала она.

Но в ответ ей только качали головами и укоризненно щёлкали языками, точно застали её за кражей грязного белья из их корзины. «Молчат как партизаны», – вздохнула про себя Мирослава. Ей казалось, что коллеги Бориса Аввакумовича о чём-то недоговаривают. Но дальнейшие расспросы она отложила, боясь настроить людей против себя. Надо будет придумать другой ход. А пока…

Пока она решила отправиться по месту жительства Гусарова и поговорить с соседями и, если получится, с его женой. Въехав во двор и затормозив у края дворовой автостоянки, она услышала громкие причитания, а потом не менее громкое мяуканье кошки. Выбравшись из машины, Мирослава увидела мечущуюся вокруг дерева старушку. Платок сбился с головы женщины, седые волосы растрепались, по морщинистым щекам ручьём текли слёзы, которые она время от времени вытирала фартуком. Почти на самой вершине тополя сидела кошка и плакала не менее жалобно, чем её хозяйка.

Выбежавший из подъезда пузатый мужичонка задрал голову и закричал:

– Слезай немедленно, шалава! А то сейчас запущу камнем!

– Я тебе запущу! – набросилась на него с кулаками старушка и так треснула мужика по спине кулаком, что он аж подпрыгнул на месте.

– Ты чё, сдурела, Петровна?! Я же только пугаю её! Испугается и слезет!

– Она и так напугана!

Из подъезда вышел ещё один мужчина, на этот раз молодой. Он тоже задрал голову и посмотрел наверх.

– Гена! – кинулась к нему старушка. – Сними мою Нюсю! Я за тебя свечку в церкви поставлю!

– Не, тётя Люба! Высоко больно, а я высоты боюсь.

Старушка снова залилась слезами. Кошка же закричала так дико, что у присутствующих кровь в жилах застыла.

– МЧС вызывать надо, – заявил мужичонка.

– У неё пенсии не хватит за вызов расплатиться, – хмыкнул молодой мужчина.

Из окна третьего этажа высунулась женская голова в бигуди.

– Что тут за ор?

– Да вон, – пояснил мужичонка, – кошка Петровны залезла на дерево и боится спускаться.

– Следить надо за кошкой, – пробормотала женщина и скрылась из виду.

Мирослава уже прикинула, что ни с балкона, ни с крыши до кошки не дотянуться. Придётся лезть на дерево. Высоты она не боялась, и, решив вспомнить детство, стала забираться на дерево. Вокруг заохали, мужчины стали давать ей советы, как ловчее залезть. Серая мраморная кошка сидела почти на самой вершине. Мирослава подумала, что у дерева крепкий ствол, а до ветки она дотянется. Главное, чтобы кошка не испугалась ещё больше и не сиганула вниз. Поэтому, добравшись до верха, она стала нежно разговаривать с кошкой, называя её по имени:

– Нюся, Нюсенька, не бойся, лапонька. Иди ко мне, малышка.

Кошка тихо мяукнула и не пошевелилась. Наконец Мирославе удалось дотянуться до животного.

– Ну-ну, – сказала она, – когти прячем и не дрожим.

Кошка, загипнотизированная её голосом, подчинилась. Мирослава села на ветку, засунула кошку под блузку, затянула потуже пояс и стала медленно спускаться, продолжая разговаривать с кошкой. Внизу затаили дыхание, мужчины молчали, старушка перестала плакать и не сводила глаз со спасительницы своей любимицы. А когда Мирослава спрыгнула на землю, хозяйка кошки бросилась ей на шею и снова зарыдала, теперь уже от счастья.

– Тихо, тихо, – сказала Мирослава, – а то Нюся снова перепугается и убежит, – да, Нюся? – обратилась она к притихшей кошке. И кошка одарила её преданным взглядом зелёных глаз.

Мирослава потёрлась щекой о мягкий кошачий бок и прошептала в самое ушко:

– Спасибо, что не оцарапала.

Старушка вытерла фартуком слезинку умиления, скатившуюся из её правого глаза, и, приняв из рук Мирославы свою Нюсю, крепко прижала её к груди.