Андрей Добров: Басурманка

Он не мог даже подозревать, что пройдет десять лет и Ирина станет женой Федора, сам Федор после смерти наследника Ивана окажется наследным царевичем, а он – Борис, будет именоваться правителем России, по влиянию своему далеко превосходя будущего царя, последнего из рода Рюрика.

Как-то раз он поспорил с одним ливонцем. Тот говорил, что Москва только кажется большой, потому что люди живут в ней не домами, как в европейских городах, а дворами. И в каждом дворе несколько построек – амбар, погреб, конюшня да кухня. Так-то так, но чем ближе к Кремлю, тем теснее строились дворы. А в самом Кремле иногда было даже не протиснуться между высокими частоколами и резными воротами.

Город рос сначала на восток – Китай-городом. Потом пополз в Занеглименье – за речку Неглинную. И только потом перелез через три Садовые слободы и врос в заречные поселенья – Овчинники, Кадаши, Татарку с Ордынкой – до самого южного всполья. Но до сих пор слободы за Москвой-рекой, в Заречье были не похожи на городские. Разделенные рощами, а то и остатками того огромного дремучего леса, в котором когда-то заблудились две, шедшие на соединение рати, дворцовые слободы жили старой, тихой и размеренной жизнью.

Однако, чтобы добраться до этой тишины, надо было сначала пересечь реку по одному из мостов. А там всегда была толкучка, народ конный и пеший, телеги, подводы – все это мерно двигалось – в основном в сторону Кремля. В Заречье же, людской поток быстро рассеивался, разбегался ручейками.

Купив на мосту у торговки пирожков с кашей и грибами, Мануйла направился в Кадаши. Жуя теплые пирожки, он ехал через Среднюю Садовую слободу, напоенную кисловатым духом палых яблок. Расстегнув верхние петли зипуна, он наслаждался свежим ветерком, качавшим золотые ветви берез. Состсояние у него было тихое и благостное. Так он и въехал в Кадаши, разморенный, чуть не зевая. А здесь только старики на завалинках и дети с собаками оживляли ряды потемневших от дождей и времени заборов по обе стороны улицы.

Сыщик ехал молча, молчали и старики на завалинках, провожая его взглядами. Наконец Мануйла нашел наименее дряхлого из них. Наверное, он выбрал его потому, что дед походил на Филофея – старого Мануйлову слугу, жившего на дворе Хитрова. Дед кормил голубей овсом, который черпал из помятого закопченного котелка. Толстые сизари толкались под его ногами, громко переругивались, а один неуверенно топтался прямо на шапке старика.

Мануйла спешился, неторопливо подошел, взбивая тростью пыль дороги и поклонился, спугнув голубя с головы старика.

– А что, отец, тут у вас кого-то ночью прибили? – спросил он громко.

– А тебе что за дело, милый ты мой? – строго ответил старик, – Ты кто?

– Из Разбойного приказа сыщик, – ответил Мануйла.

– Понятно, – пробурчал старик, – тогда поезжай по этой улице до конца. Там в кустах и нашли эту татарочку. Ирка – девчонка Босого пошла до ветру и наткнулась. Мы ее вытащили – татарку эту, смотрим, а у ней голова проломлена. Тогда ребята за караулом сбегали. Вот и все. А больше ничего и не было. И мы не виноваты. С нас денег не берите.

– Спасибо, отец, – поклонился Мануйла, сел на лошадь и поехал вперед, к роковым кустам, сопровождаемый истошным голубиным воркованием.

В конце улицы, где дорога делала плавный поворот направо, густо росла малина. Кусты были истоптаны. Из всей слободы один только малец-дурачок в длинной серой рубахе без пояса стоял и сосал большой палец. Да поодаль девчушка лет пяти играла на скамейке с куклой.

Мануйла снова слез с лошади и, не отпуская узды, подошел к кустам. Он посмотрел по сторонам, пожал плечами, а потом обратился к мальчонке:

– Ну-ка, малой, подержи коня.

Тот перевел на Хитрого правый глаз. В то время, как левый так и остался смотреть вперед. Не выпуская палец изо рта, парень что-то прочамкал и снова вернулся к созерцанию.

– Он глупый, дядя, – услышал сыщик сзади себя детский голосок. Это подошла девочка, – Это же Митка Дурак. Ты что, не видишь?

– А! – сказал Мануйла, – прости, поначалу не приметил. А ты кто?

– Я Ирка, ты чего не знаешь? Ты не местный? Не наш?

– Ирка! – сказал Мануйла, – ну как же. Это ведь ты тут тетку давеча нашла.

– Ага, мертвую, – с радостью подтвердила девчушка, теребя руками куклу, – Басурманку. Которую богатырь убил.

– Какой богатырь? – заинтересовался Мануйла.

– Алеша Попович. Он по полю ехал, а она навстречу ехала на коне. Он говорит – ах ты поганая басурманка! А она как вытянет стрелу каленую, а он как даст ей по башке топором. Она и упала. И умерла, – торжественно закончила девочка.