Анна и Сергей Литвиновы - Успеть изменить до рассвета

И даже слезы у нее не лились — потому что не было в ней никакой к себе жалости, одно только в отношении к своей персоне недовольство и нелюбовь.

На кладбище несли перед гробом медали покойного — не так много, всего три. Отделение солдатиков дало три выстрела в воздух, когда гроб опускали.

На поминках, в кафе средней руки в районе, где проживал Буслаев, ели кутью, пили водку. Петюня с заживающей ссадиной на щеке сидел напротив Варвары и смотрел на нее волком. Петренко присоседился рядом и подкладывал Кононовой на тарелку то холодца, то винегрета. Вдова то беззвучно плакала, то пыталась сагитировать собравшихся написать и издать книгу воспоминаний о покойном.

Полковник, видя, что Варя не в своей тарелке, проговорил ей — тихо, но властно и безапелляционно: «Варвара, послушай и запомни: ты ни в чем не виновата». Ей тоже хотелось так думать, но совесть не позволяла.

Наконец, когда курящие вывалились из‑за столов на первый перекур, Кононова сочла удобным уйти. Позвонила Данилову, попросила за ней заехать. Тот примчался тут же — у него на Ордынке только что закончился прием.

Встретились за пару кварталов от стекляшки — чтобы возлюбленный среди сослуживцев не отсвечивал. Алексей не просто подхватил ее у тротура — нет, он вышел из машины, обнял, поцеловал, помог усесться. И когда она оказалась в теплом нутре его автомобиля и почувствовала себя защищенной, наконец‑то дала волю слезам. А он не поехал никуда, сидел рядом и обнимал, утешал.

А когда она более‑менее успокоилась и он стронул с места, Варя залезла к себе в сумочку, выключила телефон, вытащила батарейку. «Можно?» — спросила про аппарат, лежащий на панели. Возлюбленный кивнул — она и его смартфон раскурочила. И тогда наконец поведала о смерти коллеги и о том, кто в ней повинен. И о том, что она винит вдобавок себя. И выкрикнула наболевшее:

— Да лучше б ты про этого Кордубцева мне ничего не говорил! И я его не трогала! Тогда б и Васька был жив!

Данилов спокойно рулил, а когда она откричалась, сказал — спокойно, уверенно, весомо:

— Знаешь, если зло пришло в этот мир — настоящее, большое зло, Зло с большой буквы, — так вот, если оно появилось здесь, не надо делать вид, что его нет. Потому что если мы сами будем от него прятаться, оно потихоньку будет наглеть, расти, шириться и крепнуть. А потом, когда мы наконец спохватимся и выйдем на борьбу, окажется, что никакие наши человеческие методы с ним больше не справляются. И оно начнет еще больше наглеть и завоевывать все новые позиции в геометрической прогрессии. А вышло иначе. Ты и твои коллеги выступили против него — и оно, смотри, поджало хвост, испугалось, исчезло.

— Он еще появится, — уверенно сказала она. — Перегруппируется, обрастет сторонниками, наберет сил.

— Ну, так и нам, — воскликнул Алексей, и голос его звучал почти весело, — надо за это время суметь и успеть набраться сил, подготовиться и навербовать сторонников!

Кордубцев, объявленный в розыск, нигде и никак не проявлялся.

Было заведено уголовное дело по статье сто пятой, часть вторая «и»: убийство из хулиганских побуждений — так квалифицировали смерть бедняги Буслаева. Единственным подозреваемым был и оставался Кордубцев.

Кононова встретилась с единственной оставшейся в живых его родственницей — Леди Косоглазкой, двоюродной бабушкой Марией Петровной Суконцевой. Та отвечала на расспросы категорично, и Варя ей верила: где племянник, не знаю, не слышала, не видела.

Варвара побывала в Университете леса, где учился подозреваемый. Близких друзей и девушки у него не было. Однокурсники тоже не дали никаких зацепок.

Съездила на дачу во Владимирскую область (ту, что принадлежала Чигаревым — бабушке и дедушке по материнской стороне, погибшим в автокатастрофе).

Побывала и в Тверской губернии, на фазенде старших Кордубцевых, убитых молнией.

В обоих случаях — ничего. Дома стояли заколоченные, с амбарными замками, нетронутыми. Снег вокруг не потревожен.

Юноша исчез.

Марголин по делу Варвару не вызывал, не дергал.

Надвигалось другое задание — которого она также была инициатором и которое настолько горячо взялась продвигать, что Марголин склонился в ее сторону и велел разрабатывать.

И вот первый этап разработки закончился, надо было делать следующий шаг.

Она сама пошла к Марголину со всеми файлами. Козел Винторогий выслушал ее, все документы просмотрел и, полный сарказма, вскричал: