Анна и Сергей Литвиновы - Успеть изменить до рассвета

Вечером я узнал из новостей по радио, что матч так и закончился проигрышем торпедовцев со счетом 0:1.

21 ноября 1957 года

После моего разговора со Стрельцовым я наконец‑то понял… Долго же мне потребовалось думать, прикидывать и размышлять, чтобы в итоге догадаться! Многое испытать и пройти! Но вот, наконец‑то. Как говорится, лучше позже, чем никогда.

Так вот. В таком обществе, как наше, — заметь, Варя, я здесь не уточняю, какое конкретно «наше», — образца 2017‑го или пятьдесят седьмого года, потому что сходства между ними в данном смысле гораздо больше, чем различий. Итак: в нем все, причем всегда, решает Первое Лицо. Все замыкается на него. И жизнь страны, в конечном счете, определяет‑обустраивает ОН. А россказни о «коллективном руководстве» и «народовластии» — не что иное, как блеф, сон, дымовая завеса.

С другой стороны, к предыдущему главарю, усатому монстру — я даже не хочу называть его поганое имя всуе — я бы ни с чем подобным не дернулся. Потому что сведения, которые я бы ему сообщил, он бы использовал единственным образом — ради укрепления и продления, даже за гробом, личной власти. И первое, что бы тот людоед сделал, воспользовавшись моими данными, — конечно, казнил нынешнего Первого секретаря ЦК КПСС, своего посмертного обидчика Никиту Сергеевича Хрущева.

Что еще раз доказывало мне, что как раз последний сможет использовать информацию, которую я ему предоставлю, с толком. Ради своей личной власти, конечно, тоже. Но и на пользу стране и людям. Он ведь так страстно насаждал всюду свои пятиэтажки и кукурузу не только потому, что был, между нами, довольно упертый болван. Но и потому, что пользы советскому народу хотел. Мечтал накормить его досыта молоком и мясом и поселить хоть в крошечные, зато отдельные клетушки, с паровым отоплением и теплой водой из‑под крана.

В любом случае к Никите можно относиться по‑разному. Но у меня в данном конкретном случае никакой надежи ни на кого, кроме него лично, не оставалось.

И я принялся готовить свой выход . Выход — на него, на первое лицо.

Но вот как мне, спрашивается, с ним увидеться?

Оставалось лишь завидовать Маше Мироновой, капитанской дочке, которая столь легко (в одноименном произведении) бросилась к ногам императрицы и протянула свое прошение с мольбой о Гриневе. Советские (да и постсоветские) руководители гораздо тщательней оберегают себя от столь неожиданных выходок подвластного им народонаселения.

К счастью, из‑за наших с тобой предыдущих приключений, связанных как раз с пятидесятыми‑шестидесятыми годами, и исповеди американского агента Макнелли у меня (как ты, может быть, помнишь) проснулся интерес к тому времени. И кроме жизнеописаний Гагарина и Королева (которые помогли мне здесь повстречаться и с одним, и со вторым), я много читал и про Хрущева. В том числе его собственноручные мемуары, трехтомник воспоминаний его сына Сергея и прочие материалы от друзей, недругов и кажущихся объективными историков.

Из них я помнил, что охрана у Никиты была не настолько мощная, как у предшественника. Он и сам ее гонял, сердился на «дармоедов», когда видел столбики чекистов по пути в Кремль или назад, на дачу. Поэтому у меня имелся хоть небольшой, но шанс к нему проникнуть и не быть при этом на месте пристреленным.

Но как? План складывался постепенно, на основе куцых сведений, которые задержались в моих мозгах после прочтения обширной исторической литературы. (Эх, знать бы, что они мне реально по жизни пригодятся — я бы штудировал ее с гораздо большим рвением!) Ведь нечего говорить, что не было у меня возможности уточнить то, что я запомнил кое‑как или неточно, нигде — ни в библиотеке, ни у знакомых, ни в Интернете. Да и не было здесь, конечно, никакого Интернета.

К сожалению, в памяти у меня сохранилось немногое. Наверное, я мог попытаться проникнуть к Никите Сергеичу на дачу — но где она была, та самая дача, я, хоть убей, не помнил. А если броситься к нему, когда он приезжал в Кремль? Хрущ, в отличие от грозного предшественника, открыл доступ в старинную крепость для широких народных масс. Однако где он выходит из машины? Где его рабочее место? Я, как и весь советский народ, ничего подобного не ведал. Да даже если бы знал! Они ведь, владыки полумира, себя жестким расписанием не ограничивают. Приезжают на службу во сколько хотят и как бог на душу положит. А человек, поджидающий чего‑то или кого‑то внутри Кремля, вызовет неминуемое подозрение у охраны. Пусть не такая грозная, как прежде Хрущева и после него, но она все‑таки была.