Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана

– Это продолжается, – простонал Хиллман, вцепившись в рукав своего спутника. – Слышите, Томас, продолжается!

– Что продолжается? – опешил Маккензи.

– Все, – выдохнул Роберт. – Эти смерти… Теперь уже и Макгрегор!

– Какие смерти? – Томас тихо вздохнул, начиная жалеть, что нагнал Роберта.

– Джонсон, Хоггарт, Булман, – забубнил Роберт, придвигаясь ближе к своему спутнику, – Фергюссон, Флетчер… Теперь и Макгрегор! Они все мертвы.

– Разве? – флегматично осведомился Томас, подумывая о том, как бы потихоньку отделаться от неожиданно неприятного собеседника. – Постойте, вы сказали Хоггарт?

– Именно, – прошептал Роберт. – Они все работали с профессором.

– Но остальные, – медленно произнес Маккензи, пытаясь выудить из памяти нужные имена, – остальные, вроде бы с других кафедр?

– Все так, – признал Хиллман, – но год назад они вместе работали над каким-то проектом. Собирались вечерами на факультете Геометрии, что-то обсуждали, спорили. Засиживались за полночь. А я носил им чай.

– Чай? – поразился Томас. – Вы?

– Булман тогда руководил факультетом Прикладной Геометрии, а я был всего лишь аспирантом, – признался Хиллман. – Родерик попросил меня помочь, не хотел посвящать в свои дела персонал Университета. И я согласился.

– Чем же они там занимались? – поинтересовался Томас, – Геометрия, Механика, Химия, Алгебра и, кажется, Геология?

– Археология, – поправил немного успокоившийся Роберт, судорожно шаря в кармане свободной рукой. – Увы, понятия не имею. Они собирались раз в неделю, и никогда при мне не вели бесед. Я лишь приносил им чай и уходил. А потом проветривал аудиторию, стирал с доски, расставлял стулья…

– А что было на доске?

– Формулы, – Хиллман достал, наконец, из кармана огромный клетчатый платок и трубно высморкался. – Целые ряды формул, на мой взгляд, совершенно бессмысленных.

– Что ж, значит, они вели какие-то исследования, – подвел итог Маккензи, едва заметно отодвигаясь от собеседника. – Такое часто бывает в наше время. Сложные задачи требуют применения всего комплекса знаний, которыми в настоящий момент…

– Первым умер Флетчер, – медленно произнес Роберт, не отводя взгляда от серой стены аббатства. – Сердечный приступ. Его нашли дома.

– Да, я помню что-то такое, – признался Томас, – это было примерно год назад…

– Следующим был Джонсон, – продолжил Хиллман, не обращая внимания на слова собеседника. – Упал в реку с моста, когда возвращался домой. Через месяц у Фергюссона внезапно открылась язва, и он истек кровью. Говорят, она хлестала у него изо рта фонтаном.

– Подождите, – пробормотал Томас, невольно отодвигаясь еще дальше, – разве Фергюссон не уехал в Бри полгода назад?

– О, да, – с затаенным злорадством произнес Роберт. – Но это ему не помогло. Как и Хоггарту, переведенному в Университет Даркмура. Он, говорят, повесился у себя в кабинете, когда его диссертация о ископаемых членистоногих была отвергнута ученым советом.

– Так это был Хоггарт? – воскликнул Маккензи, – я слышал об этом случае, но не знал, что это был наш Хоггарт!

– Булман умер два месяца назад, – прошептал Хиллман, опуская взгляд к грязным ботинкам. – Болезнь. Он два месяца не вставал с кровати из-за скачков давления. В конце концов, инсульт его убил.

– Это я прекрасно помню, – задумчиво отозвался Маккензи. – Я, правда, не пошел на похороны, потому что плохо знал Булмана, но помню, как в Колледже была траурная церемония.

– Теперь Макгрегор! – зло бросил Хиллман, вновь хватая молодого ученого за рукав. – Они все мертвы, все! Знаете, что это означает?

– Понятия не имею, – пробормотал Томас, пытаясь осторожно высвободить рукав из хватки спятившего ассистента Кафедры Геометрии.

– Я – следующий, – прошептал Хиллман. – Следующий!

– Ну, ну, Роберт, – ласковым голосом произнес Томас, – послушайте, не принимайте это близко к сердцу. Люди умирают, это так. А наши почтенные профессора были уже в том возрасте, когда здоровье…

– Это проклятье! – воскликнул Хиллман и, остановившись, рывком повернул Томаса к себе.

Роберт был ниже молодого ученого, и ему приходилось задирать голову, чтобы взглянуть в глаза Маккензи. Да, ниже, хрупкого сложения, и легче фунтов на двадцать. Но сейчас, глядя сверху вниз в широко распахнутые глаза Хиллмана, Томас вдруг понял, что не справиться с безумцем, если тот решит наброситься на него.

– Эти формулы, – забормотал Хиллман, сверкая глазами. – Они были необычными, о да. В них были такие знаки, что не встречаются в наших науках. Алхимия! Магия! Заклинания! Они вторглись в те области знания, что запретны смертным! Видит бог, это проклятье! Расплата за грехи! И я тоже запачкан, хотя всего лишь был рядом, когда они творили свои мерзости! Не остановил их! Думал лишь о месте ассистента кафедры, обещанное мне Булманом! Я грешен, тоже грешен, как и они, моя жадность, моя проклятая жадность…