Слушая Ольгу, Наталья Сергеевна вначале раза два нахмурилась, однако, приглядевшись к ней повнимательнее, а главное, почувствовав, что от нее исходит неподдельные добродушие, она заулыбалась и не только представилась, а, удивляясь себе, рассказала, что Наде через полтора месяца исполнится четыре года, что совсем недавно они переехали в трехкомнатную квартиру в этом квартале, и что школа, где они с мужем работают, он – учителем истории, а она – математики, находится теперь даже ближе к дому, и что единственное неудобство – это то, что дочь приходится отдавать в детский садик, так как теперь сидеть с ней некому: бабушка, мама Натальи Сергеевны, два месяца назад умерла, а больше никого у них здесь нет. Ольга хотела возразить, что, напротив, Наденьке полезно перед школой походить в садик, чтобы приобщиться к коллективу, но в это время вдали показалась заведующая, и женщины с сожалением вынуждены были расстаться.
– А где же наши дети? – опомнилась и забеспокоилась Наталья Сергеевна, озираясь вокруг.
– Мой знакомит вашу с игровой площадкой. Костик! Веди сюда Наденьку!
Дети подошли, держась за руки. Матери, улыбаясь, переглянулись, однако во взгляде Натальи Сергеевны была некоторая настороженность: рано еще дочери дружить с мальчиком.
– Очень хороший мальчик, – проговорила, как бы читая ее мысли, пожилая полная заведующая, глядя вслед Ольге и Косте. – Я тридцать лет работаю с детьми и, как правило, не ошибаюсь в своих предсказаниях о будущем ребенка. Я не только гены имею в виду, хотя они играют немаловажную роль, а свое первое интуитивное впечатление. И вот, когда я смотрю на Костю, я не могу избавиться от чувства, что передо мной необычно светлый ребенок. И очень умненький. Вы не представляете, в неполные три года он знал наизусть «Бородино». Можно, конечно, говорить о редкой памяти, но вы бы слышали, как он читает! Схватывает все нюансы стихотворения, для его возраста казалось бы непосильного.
Надю определили в Костину группу. Он был несказанно рад этому и не отходил от нее ни на шаг. Она, в свою очередь, с удовольствием играла с ним.
А вскоре сошлись и их родители. Встречавшиеся почти ежедневно в саду мамы неизменно перекидывались парой слов, а иногда и делились житейскими проблемами, поглядывая на игравших рядом детей. Приблизительно месяца через два после их знакомства Наталья Сергеевна поинтересовалась у Ольги (кстати, они так и обращались друг к другу: одна по имени-отчеству, другая – просто по имени), есть ли в саду группа-продленка, где можно было бы оставить дочь после работы часа на три-четыре. Ей, сообщила она, неожиданно предложили два билета в Большой театр на «Аиду».
– О чем речь? – ответила Ольга. – Я с удовольствием возьму Наденьку к себе. Костик с ума сойдет от радости. А группы такой нет. Вроде бы собираются открыть после Нового года.
Наталья Сергеевна не любила быть обязанной кому бы то ни было, но другого выхода у нее не было: знакомыми, кроме Ольги, на новом месте она еще не обзавелась. Она растроганно поблагодарила, пробормотав о своем теперь вечном долге и пообещав вернуться из театра поскорее.
Но сделать это им не удалось. Такси они не поймали, только потратили время, пригородная электричка ушла перед самым носом, и они появились у Верховых далеко за полночь. Каково же было их удивление, когда они увидели накрытый стол. Особенно настойчив был в уговорах остаться Костин папа, Алексей Константинович («Ну, пожалуйста, хотя бы на полчаса, пожалуйста»), который им обоим сразу понравился. Он был настолько высок и широк в плечах и к тому же начал седеть, что в сравнении с ним сухой и поджарый Дмитрий Иванович со своими метр семьдесят пять казался подростком. Но на мужественном лице Алексея Константиновича была такая радушная улыбка, а глаза так искренне умоляли, что устоять было невозможно. К тому же дети сладко спали, Надя на Костиной кроватке, а он сам на тахте рядом, завтра был выходной, и они остались. Уже после первой рюмки Алексей Константинович предложил им перейти на «ты» и без отчества, мотивируя тем, что в доме у него бывают только близкие друзья. Не смогла это сделать только Наталья Сергеевна, и, глядя на нее, Ольга. Но на них мужчины махнули рукой. Дмитрий Иванович при этом рассказал, что его жена даже родную мать на вы называла.
– У них это в крови, – пояснил он не без гордости. – Она у меня, видите ли, потомок старинного дворянского рода, кстати, из этих мест. Одна ее девичья фамилия что стоила: Ланская-Кильштетова. Да она мне по гроб жизни должна быть благодарна за то, что я ее сделал простой советской гражданкой Зориной. Как звучит, а? Конечно, пришлось изрядно потрудиться над ее перевоспитанием. Она ведь и меня до самой свадьбы на вы величала. Я ее, бывало, целую, а она, закрыв глаза, шепчет: «Как вам не стыдно, Дима».
Читать дальше