Вадим Россик: Писатель с мозгами набекрень

– Не слышал.

– Ну, вот и познакомитесь. Вы едете в ресторан, Вадим?

– Да.

– Тогда я с вашего позволения быстренько переоденусь и мы тронемся.

Валера уходит. Я тоже решаю сменить мокрую одежду. Достаю из чемодана костюм, рубашку, галстук в тон. Вытряхиваю из них утиные останки. Жирных пятен на одежде вроде нет. Переодеваюсь. У меня побаливают ступни. Снимаю носки, разглядываю. Мои недавние блуждания не прошли даром. Я сильно натёр пальцы ног. До пузырей. М-да, не надо было надевать новые туфли. Марина предупреждала, но я решил, что кроссовки с костюмом не пойдут, а тащить с собой две пары обуви не хотелось. Ладно, как-нибудь продержусь. С трудом всовываю ноги обратно. Обращаюсь к Малышу, внимательно следящему за моими действиями:

– А ты, Ппуко, можешь поужинать тем, что осталось от моей утки и ложиться спать. Меня не жди. Я вернусь поздно. Хочу немного погулять.

Услышав «гулять» Малыш вскакивает с места, но не тут-то было.

– Нет-нет! Тебя это не касается, – строго говорю я псу. – Вечерняя Прага не для таких обжор, как ты. Ты остаёшься здесь караулить мою постель.

Малыш начинает жалобно поскуливать.

– И завидуй молча. Запомни: жизнь – это всего лишь череда встреч и расставаний.

Больше не обращая внимания на несчастного пса, вывожу себя в прихожую, запираю дверь, вешаю ключ на гвоздик. Валера уже ждёт меня у выхода. Он одет в дождевик, на голове кожаная кепка, в руках здоровенный портфель, в котором поместится целая деревня. Спускаемся с крыльца, и поэт с места берёт такой темп, размахивая портфелем, что я никак не могу за ним угнаться. Заметив, что я отстал, Валера дожидается меня под уличным фонарём, а когда я, наконец, догоняю его, сконфуженно произносит:

– Извините, Вадим. Я немного подшофе. Стоит мне выпить, как меня переполняет дурная энергия. Просто не могу усидеть на месте. Неудержимо хочется двигаться. Куда-то бежать, что-то делать.

– Бывает, – тяжело дыша, соглашаюсь я.

– Вообще-то я не пью. Это Чаркин сегодня на обеде уговорил меня выпить полбутылки пива за знакомство. Оказывается, у чехов очень пьяное пиво!

Я укоризненно молчу, наслаждаясь передышкой. Хотя поэты и склонны к преувеличениям, но, видимо, Валера действительно не пьёт, если его так колбасит с полбутылки. Кстати, укоризненно молчать я научился с Виолеттой, когда она ещё была просто женой, без обязательного прилагательного «бывшая», а отточил до блеска с Мариной. Своей укоризной мне удаётся слегка пригасить Валерину скорость, поэтому к «Райской заграде» мы прибываем почти одновременно. Заставив выслушать десять раз «Бла-бла-бла, двержесезавирайи!» метрополитен выпускает нас из вагона на станции «Мустек». Поднимаемся на поверхность. Мы на знаменитой Вацлавской площади. Вокруг шумит яркий рождественский базар. На другом конце площади перед величественным зданием Национального музея каменеет конная статуя святого Вацлава – небесного покровителя Чехии.

В отличие от угнетённых спальных районов, откуда после восьми вечера уходит всякая жизнь, здесь, в центре Праги, жизнь бурлит. Несмотря на моросящий дождик, по площади прогуливается масса народа. Светят неугасимые огни. Играет музыка. Слышна разноязычная речь, весёлый смех. Сверкают фотовспышки.

Оказавшись на оперативном просторе, Валера опять вырывается далеко вперёд. Бреду следом за ним; слышу громкий русский разговор, делаю поворот в сторону родного языка. Минуту спустя с трудом нахожу Валеру в группе русскоязычных. Стоя на продуваемом углу под дождём, участники фестиваля оживлённо обсуждают своё ближайшее будущее. Приближаю себя к ним, здороваюсь:

– Добрый вечер!

Литераторы осыпают меня приветствиями: «Добрый вечер! Вечер добрый! Здравствуйте! Привет! Доброго здоровья! Моё почтение!» Хорошо ещё, что хоть «Гой еси, добрый молодец!» не слыхать.

Из группы выступает невысокая, не выше моего плеча, женщина в куцем пальтишке. Над головой она держит пёстрый зонтик.

– Ой, вы Вадим? Как замечательно, что вы с нами! Будем знакомы. Я – Ульяна Сергеевна Подъяблонская.

Женщина сердечно пожимает мне руку, потом поворачивается к остальным и спрашивает:

– Друзья, кто едет в ресторан?

– С кем вы, мастера культуры? Ну, шо вы спрашиваете, Ульяна? Все, конечно, едут, – с неподражаемой украинской певучестью отвечает рослая представительница прекрасного пола лет за тридцать. К ней присоединяется крепкий мужик (сразу видно, что русак – весь рот золотой):

– Ну, давайте, ребята, поехали уже! А то у меня, как в той песне: «И кишка с кишкою говорит».