Лилия Лукина: Когда судьба мстит

И тут в проходе раздались размеренные и хозяйские шаги, совершенно не похожие на неуверенные и суетливые шаги пассажиров – так могли идти только члены экипажа. Я обернулась в их сторону и, увидев светлые волосы командира корабля, золотые шевроны на рукавах его черного кителя, невольно вскинулась: «Игорь!», но тут же сникла – Игоря больше нет, его сердце перестало биться два года назад. На глазах сами собой появились слезы – но тут сынуля толкнул меня, напоминая, что на свете есть другой Игорь, который скоро придет на смену тому, которого я потеряла, и я тут же стала поглаживать свой живот, успокаивая его: «Ты есть, мой маленький, ты есть, мой Игоречек! Прости маму, что она тебя расстраивает. Не сердись! Твоя мама тебя очень-очень любит, не надо ее ревновать, ведь ты для меня теперь самый главный человечек на земле!» и сынуля, словно услышав меня, успокоился.

– Уважаемые дамы и господа! – раздался из динамика голос стюардессы. – Командир корабля и экипаж приветствуют вас на борту нашего самолета, совершающего рейс по маршруту: «Москва – Мурманск». Время в полете…

«Да, знаю! – мысленно отмахнулась я от нее. – Знаю, что время в полете чуть больше двух часов!». Только мне хотелось бы, чтобы этих самых часов было как можно больше, потому что каждая их минута будет неумолимо приближать мою неотвратимую встречу с прошлым.

Уже не слушая, что там еще скажет стюардесса, я отвернулась и уставилась в иллюминатор, и у меня перед глазами тут же встало лицо Бати, иначе говоря, гвардии полковника Владислава Николаевича Орлова, командира авиационного полка и отца моего ребенка, к которому я сейчас летела, чтобы зарегистрировать брак. На душе у меня стало совсем погано, а в голове сами собой стали возникать картины прошедшего лета, начиная с нашего знакомства в «Сосенках» на домашнем празднике по случаю присвоения родственникам Матвея, братьям-близнецам Саше и Леше Репниным (между прочим, тоже графам), которые служили в полку Орлова, звания майоров. Я была настроена на легкий отпускной романчик (единственно возможный для меня после гибели Игоря способ общения с мужчинами) и он, как мне казалось, тоже, так что предложение выйти за него замуж прозвучало для меня громом среди ясного неба. До сих пор не понимаю, почему он это сделал, что он сумел найти во мне, что его привлекло? Да, впрочем, неважно, это дело прошлое. Я ему, естественно, отказала, потому что Игоря, моего Игоря, мне никто никогда не заменит, и Орлов, никак этого не ожидавший, ушел, обиженный до глубины души, а на следующий день рано утром улетел из Баратова. Но вот, правда, в подсунутой мне под дверь прощальной записке, он поблагодарил меня за откровенность, из которой понял, что мы с ним оказались совершенно разными людьми.

Я ни разу не пожалела о своем поступке, хотя, честно говоря, на душе у меня временами бывало очень муторно. И, когда, вопреки утверждениям врачей, что детей у меня не будет никогда, выяснилось, что я беременна, я ничего не стала сообщать Владу – разные мы люди, значит, разные, ну и пусть с тобой! Зато за меня это сделал начальник службы безопасности Матвея, Владимир Иванович Панфилов, хотя его никто об этом не просил. Орлов, как человек порядочный, решил прилететь после рождения ребенка и усыновить его, но у него в полку был пожар, во время которого он получил серьезную травму позвоночника с совершенно непредсказуемыми последствиями, вплоть до, как я поняла, самых печальных. Вот они все вместе: Матвей, Панфилов и моя мама, и отправили меня к Владу, чтобы мой ребенок родился в законном браке, а я, оглушенная известием об этом несчастье, не очень-то и сопротивлялась. Хоть и недолгим был мой роман с Орловым, но то, что он сильный, добрый, честный, надежный и, вообще, замечательный человек, я узнать успела, и было бы преступлением лишать моего сына такого отца. А то, что я его не любила?.. Так и он, наверное, по отношению ко мне уже остыл. Был у него эдакий порыв, непонятно чем вызванный, да только прошел давно. И позвал он меня только из чувства долга перед сыном, да и я сама летела к нему сейчас исключительно по той же причине. Конечно, вариант с простым усыновлением был бы для нас с ним идеальным выходом из положения, но… Эта травма на пожаре все перечеркнула.

Только вот я никак не могла себе представить, как мы с ним жить будем. Без всякой любви. А, может, оно и к лучшему, что не эмоциями мы руководствоваться будем, а здравым смыслом? А, может, и не будем мы с ним вместе жить, а просто, выполнив свои обязанности перед Игорьком, разведемся сразу же после его рождения? Ладно, нечего сейчас об этом гадать: как пойдет, так и пойдет. Но, как мне себя вести с ним – вот, что главное? Ему плохо, очень плохо… Возвращение в авиацию невозможно… Лежит он сейчас и размышляет, что на земле-то делать будет. Да-а-а… Паршиво ему, ничего не скажешь, так что надо быть с ним по-дружески участливой и внимательной – любое другое отношение будет смешно выглядеть. А смешной я быть не хочу! Не была никогда и впредь не собираюсь!