Инна Тронина - Алая ночь

– Через неделю ей годик.

Хенталов и не мог пробудить в себе чувство скорби. Напротив, страшная весть лишь обострила его восприятие окружающего мира, ускорила мыслительные процессы.

Сабина умерла от тех болезней, которые нельзя не заметить – особенно когда они присутствуют в организме вместе. Напротив, дочка отличалась редкой выносливостью. Все её родственники умирали естественной смертью, в почтенном возрасте. Исключение составляли погибшие на войне. Опять-таки, в молодости ни у кого сердце, печень и почки не болели.

Дочь – мастер спорта по художественной гимнастике. Она – энергичная и весёлая девушка. Вернее, молодая женщина. Беременность у неё прошла без осложнений. После родов она восстановилась очень быстро. Хотела вернуться в университет, чтобы не терять год. Но погибли Зида с Рудольфом, и пришлось сидеть с малышкой.

Без предвестников таких смертей не бывает. Болезнь не приходит ниоткуда. Вот гибель – другое дело. Она не ощущается даже за секунду. Хенталов прекрасно помнил лицо дочери – в малейших деталях. У неё были ясные, прозрачные глаза здорового человека. Ярко-синие глаза, голубые белки – и нигде ни малейшей желтизны или мути. Кроме того, не было и намёка на отёки.

– Выражаю вам свои самые искренние соболезнования, – сказала Елена Семёновна.

Но Хенталов её не слушал. Это всё второстепенно. Она такие соболезнования выражает в сто десятый, а, может, и в тысячу первый раз. Надо говорить о другом. О главном. Кажется, яркая мысль промелькнула несколькими секундами раньше. Столь тяжкой болезни у Сабины быть не могло. Двадцать два года ей исполнилось восемь дней назад. Человек, износивший под завязку три самых важных органа, не может так долго и искромётно танцевать.

Тут обязательны: одышка, плохой аппетит, слабость, увядшая кожа, бледные или лиловые губы. Он бы заметил обязательно. Сабина не могла всё это скрывать. Она отмечала день рождения, но не пила всякую дрянь – только хороший алкоголь. Отец постарался приучить её к качественным, благородным блюдам и напиткам.

Да и что она могла выпить, чтобы выключились эти органы, причём необратимо? Если только яд… Яд?! Очень похоже. Приходилось вести такие дела. Яды бывают, конечно, разные. Могут поразить любой орган по отдельности, и все вместе. Но откуда взялся яд?…

– Энвер Хасанович, чуть не забыла! – спохватилась Елена Семёновна. – Вы бывали когда-нибудь в Казахстане?

– Я там родился, в Акмоле.

– А Сабина?

– Она родилась в Москве. А в чём дело?

Хенталову эти вопросы показались странными. Значит, и Елена Семёновна заподозрила неладное.

– Я думаю насчёт Семипалатинского полигона… Вы не могли там каким-нибудь образом подвергнуться облучению?

– До сих пор ничего не замечал. Извините, почему вы об этом спрашиваете?

– Я знаю от Саши Мера, что вы – адвокат. К атомным подводным лодкам отношения не имели. На АЭС не работали, на полигоне – тоже. А в армии вы служили?

– Я в армии был радистом. И местность была неподходящая для таких дел – Закавказский военный округ. Елена Семёновна, ещё раз спрашиваю – почему вас это интересует?

Хенталов уже знал, что будет делать дальше. Нужно немедленно, пусть даже ночью, встретиться с врачом. Узнать его адрес и ехать – благо, машина стоит под окнами.

– Да как вам сказать-то? Я хотела сейчас касаться этого, но, похоже, придётся. Когда мы виделись с вами, я надеялась, что Сабину можно спасти. Теперь же недоговорки неуместны. Саша Мер лучше всех расскажет вам о течении её болезни. Он хоть молодой доктор, но толковый, знающий, сообразительный. Приехал из Петербурга, где работал в Военно-медицинской академии. Я к чему всё это… Поверьте, раз так случилось, значит, положение было действительно безнадёжным. Никакие усилия врачей не могли переломить ситуацию. При поступлении вашей дочери был сделан клинический анализ крови. Выяснилось, что у неё очень высокий лейкоцитоз. Причём он увеличивался с каждым днём. Норма – около шести тысяч в одном кубическом миллиметре крови. У неё же было сто пятьдесят-двести тысяч. Сабина лежала на нашем отделении. К нам её доставили с подозрением на острую уремию. Уремия у неё была действительно. И, кроме того, оказалась ещё масса заболеваний. Мы подключили лучших специалистов Москвы. Лично я сбилась с ног. Саша даже ездил к некоторым светилам на дом, привозил их в клинику. Никто ничего не мог понять. Рвота, апатия, кома, огромный лейкоцитоз, пониженный протромбин, повышение остаточного уровня азота. Это – симптомы и острой атрофии печени, и острой почечной недостаточности. Но такие цифры говорят уже о самостоятельном заболевании. Это – лейкоз.