Инна Тронина - Алая ночь

А вот питание Надежда Сергеевна покупала сама – на деньги Хенталова. Тот справедливо рассудил, что соседка, вырастившая сына и дочь, справится с этим делом лучше. А он – мужчина, по горло занятый, и совершенно не опытный. Должно быть, Надежда Сергеевна считала так же. Да и лишний приработок ей совсем не мешал.

– Осторожнее, а то разбудите. И расплачется на всю ночь. Вы там, у себя, свет не зажигайте. Я искупала её в шесть часов, так что капор не снимайте. Поставьте в тёплую комнату, чтобы не надуло. И на лоджию дверь закройте.

– Я уже закрыл. – Он вспомнил, что сегодня эту дверь и не открывал. Спасибо, Надежда Сергеевна, до завтра. Привет всем вашим, кого не видел.

– В десять, если проснётся, вы ей «Бону» или «Нутрилон» разведите, – успела сказать соседка, высунув голову на лестничную площадку.

– Обязательно. – Энвер стал открывать свои замки.

Войдя в квартиру, он услышал, что в кабинете, в спальне и в прихожей звонят телефоны. По всей лестнице расплывался вкусный запах поджаренной на подсолнечном масле капустной начинки для пирогов.

Перекличка телефонных аппаратов разбудила Ирену, и её лучистые карие глаза блеснули под рюшкой капора. Энвер между делом отметил, что звонок не междугородний, а московский, какие будоражили его квартиру по десять-двадцать раз на дню. Но сейчас он пришёлся очень уж некстати. С трудом успокоенная Ирена разбужена, и теперь придётся час-полтора ходить с ней по комнате, свистеть разные песенки, включать музыку.

Хенталов слыл меломаном и имел самую крутую, по меркам сезона, аппаратуру «High End» – «высший предел». Такая техника была давнишней мечтой Энвера. Он желал слушать компакт-диски с повышенным качеством записи. Они отличались золотистой окраской на тыльной стороне и отражающей подложкой из сверхчистого золота. Пластинки Хенталов признавал только выпущенные специально для аудиофилов – на тяжёлом стеклопластике.

Наверное, Ирена унаследовала вкусы и способности деда. И потому успокаиваясь, слушая сверхчистые аккорды. К тому же она вертела ручонками, будто танцуя, и пела что-то на своём непонятном языке.

За гардинами светились огни Москвы, которые так любил Хенталов. Они будоражили душу, заставляли сердце сладко сжиматься. Но сейчас они словно превратились в лазерные иголки, пронзили зрачки. Хенталов поспешно закатил коляску в спальню, прикрыл дверь. Тут они раньше спали с Зидой. И ему часто снилось, что жена рядом. Но, протянув руку, Энвер ощущал пустоту, и потом весь день мучился от тоски.

Он взглянул на определитель и вздрогнул. Звонили из той самой больницы, где лежала Сабина. Ежу понятно, что поздним вечером врачи просто так не беспокоят.

– Слушаю вас!

Энвер старался говорить, как всегда, – вежливо и в то же время равнодушно.

– Энвер Хасанович?

Этот женский голос он уже слышал. И он вспомнил заведующую нефрологическим отделением, которая вместе с лечащим врачом Сабины позавчера объясняли, что случилось с дочерью.

– Да, Елена Семёновна. – Память на имена у него была великолепная.

– Узнали? – Заведующая отделением вздохнула. – Я должна сообщить вам, что Шамогайлова Сабина Энверовна скончалась…

Хенталову казалось, что происходит во сне. Он был настолько потрясён, что даже не смог ни испугаться, ни расстроиться.

– От чего? – сухо спросил он, сам удивляясь своему спокойствию.

– Почечная, печёночная и сердечная недостаточность. Сабина так и не пришла в себя. Она ничего не понимала и не мучилась. Если это только сможет вас утешить…

– Когда? – перебил Хенталов.

Он слышал свой голос как будто из дальнего угла. Кожу на лицо стянуло сильным морозом. Надо шире открыть глаза. Так не бывает. Дочери всего двадцать два года. Сердце, печень и почки отказали сразу? Исключено. Сабина в последнее время ничем не болела. Осложнения после родов сказались бы раньше. И так молниеносно – всего четыре дня…

– Она умерла сегодня, в восемь часов вечера. Лечащий врач, Александр Михайлович Мер, очень просил меня позвонить вам. Вы ведь знакомы?

– Да, мы вместе заходили к вам в кабинет.

Хенталов вспомнил улыбающуюся внучку в коляске. Сейчас она звонко лопотала за стенкой.

– У него, кроме служебной неприятности, проблемы в семье. Пришлось срочно уехать домой, а то доктор известил бы вас лично. Поверьте, Александр Михайлович не боится ответственности. Он обязательно встретится с вами завтра в десять часов утра, в своём кабинете. Тогда же вы получите все необходимые документы. У Сабины дочка осталась? Кажется, грудная?