И тем не менее я сварил ей вермишель. Я сварил ей целую кастрюлю вермишели. А почему я это сделал? Да потому что варить я умею только вермишель, ну, и ещё креветки. А жарить только яичницу. Ну, зато уж как я варю вермишель! Друзья мои, вы пальчики оближете, если попробуете. Уверяю вас: такой вермишелью можно соблазнить любую женщину – не устоит. Вот почему я, собственно, иду варить вермишель сразу после того, как Янга переступает порог моего дома.
Но в этот вечер я понял, что напрасно стал разбрасываться своими съестными припасами: когда девушка с какой-то целью открыла свою сумочку первое, что бросилось мне в глаза, объемная пачка гигиенических прокладок. Критические дни – любви сегодня не будет. Так, может, и вермишелью не кормить? Да нет, пусть ест. Я добрый. Янга умяла вермишель, то и дело хватаясь за талию, и я подробно рассказал ей, как я сегодня отделался от присутствия на службе. Рассказал не один, а целых два раза – все равно заняться с ней больше нечем. Оба рассказа вызвали у слушательницы надрывный смех. У меня стало тепло на душе, саднящее предчувствие растворилось. Потом Янга ушла, и мерзкое ощущение вернулось вновь. Я сбегал в магазин, взял четыре бутылки пивка в надежде, что теплота и забвение окутают меня до утра следующего дня. Ничего подобного: мысль снова вернулась на место происшествия туда, куда я вчера отказался ехать.
Наверное, это полная чепуха насчет того, что зверское убийство режиссерши – это послание кому-то из труппы или вообще всему театральному коллективу. Во-первых, я такого не встречал в истории криминалистики, чтобы кто-то из преступного мира шантажировал целый театр. Зачем это кому-то надо делать? Артистов на бабки выставить? – Нелогично. Все эти предприятия от культуры бедны как церковные крысы. Уж кто-кто, а рекетиры об этом знают. Куда как выгоднее обложить данью магазин или автосервис. А если это угроза со стороны властей? Тоже не катит. Времена идеологических репрессий миновали. Да и за что здесь репрессировать-то? Ладно бы современную пьесу ставили, обличали бы кого-то из сильных мира сего, тогда понятно. Но Пушкин, «Каменный гость» – классика. Нет, репрессировать целый коллектив здесь не за что. Значит, эта смерть предупреждение не коллективу. А если кому-то одному? Неразумно: уж больно все вычурно и рискованно. Безопаснее предупредить его же с глазу на глаз, приставив тот же тесак к горлу, или просто угрожать по телефону. Актер это не тот человек, который станет сильно артачиться. А главное, кого грохнули? Осведомителя спецслужб. Нет, если заказчик убийства представитель государства, этого делать бы не стали – своих агентов мы бережем… правда, если они не выкидывают что-то из ряда вон. Но эта вроде бы не выкидывала, репетировала сцену ужина у Лауры так, как до нее эту сцену репетировали, наверное, все без исключения, кто брался за «Маленькие трагедии» Пушкина.
Остается одно: убийца маньяк, человек с нарушением психики. Такое часто бывает: у кого-то из слабоумных претензии к женщинам, и он их убивает, а у этого претензии к театру, и вот результат. Кстати, у меня тоже к театру есть претензии, я о них уже говорил, но я, слава Богу, никого из служителей Мельпомены еще не грохнул. Это о чем говорит? О том, что я вовсе не слабоумок. На этой светлой мысли я уснул.
Утром следующего дня я понес в районную поликлинику сдавать на исследование свой кал, забыл сказать, что от меня его тоже потребовали. В поликлинике я лицом к лицу столкнулся с капитаном Баталиным. Он тоже старательно прятал в свой берет какую-то коробочку. Со мной Баталин даже не поздоровался.
Результаты исследований показали, что в моих анализах опаснейшего вируса нет. Конечно, не было его и в анализах капитана Баталина. Врач поздравил меня, поинтересовался самочувствием, я многозначительно пожал плечами: мол, ни больной, ни здоровый. Медработник немедленно поинтересовался: «А может, вам продлить бюллетень?» Я задумался, вспомнил про лежащие в дамской сумочке Янги гигиенические прокладки и решительно заявил: «Нет, на работу пойду. Мне дома делать нечего». – «С такими сотрудниками спецслужб не страшно жить», – одобрительно похлопал меня по плечу врач, два дня назад высокая температура была, метеоризм, а вы, юноша, уже рветесь в бой. Вот я своему сыну про вас расскажу, а то шалопай растет, ни цели в жизни, ни призвания. «Обязательно расскажите! – подхватил я, а сам подумал – Никакой он, наверняка, не шалопай, ваш сын, и цель у него есть и призвание. Да вот только его место в жизни, как и мое, наверняка уже заняли. Вот он и болтается, как в проруби болтается то, что я и капитан Баталин только что приносили вам на анализ».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу