Юлия Михалева - Невидимые. Банды старой России

В дороге она погрузилась в раздумья и не замечала ни взглядов, ни восклицаний. Ночь выдалась насыщенной – и хорошим, и тревожным. Как в калейдоскопе, пережитые картины сменяли одна другую.

Постановка вновь собрала полный зал. И пусть публика собралась непритязательная – студенты, приказчики да молодые кутилы – это уже определенно можно назвать успехом.

Однако через момент тщеславную радость смыло ледяным дождем. Перед глазами возник мерзкий урод: ощерив страшную пасть, он надвигался, раскрыв объятия. О, какая гадость!

Отогнав видение, Елена вернулась мыслями к театру, но теперь те стали тревожными. Не слишком ли они поспешили, взявшись за серьезную вещь? А если провал? Их освистают!

Актриса незаметно для себя дошла до жилища. Поднялась в комнаты, постучала. Дверь – точно, как в благородном доме – отворила смазливая горничная. Она уже пообвыкла, и сама, без напоминания, сняла с хозяйки пальто.

Теперь можно и отдохнуть. Пройдя в спальню, Елена упала на кровать. Раскинула руки, потянулась – и коснулась записки, оставленной на подушке. Сразу ее не приметила.

«ВВ – КЯ»

– Нет! Только не снова! Зачем? Ну зачем? – скомкав от досады листок, Елена метко бросила его, угодив в корзину.

Дождавшись, пока все внимание опять перейдет к дому, любопытный рабочий, что говорил с репортерами – Макар Веселов – отделился от толпы. Он пару раз прошелся мимо, прислушиваясь к разговорам, а потом неспешно двинулся прочь.

Прогуливаясь, миновал два квартала и достиг отнюдь не фешенебельной, но и не совсем отпетой гостиницы «Офелия», где останавливался рабочий люд и небогатые торговцы. Там можно было не опасаться лишних взглядов.

Не подходя к портье, Макар направился прямо в верхний третий этаж и отпер дверь номера своим ключом. В ожидании встречи устроился в просиженном скрипящем кресле, закурил папиросу и погрузился в невеселые мысли.

К моменту, когда дверь номера, наконец, открылась, Макар давил в латунной тарелке уже третий окурок.

Не поздоровавшись, сыщик Червинский – младший из пары, что посещала дом Старого Леха – брезгливо устроился на краю кровати.

– Что ты узнал?

– Все тоже самое, что и в те разы. Болтают, будто и господин Коховский помешался, как остальные.

– И что мне с того? Кто это делает? Может, кто сбыть похищенное пытался? Или в какой малине кто хвастался?

– Я туда не ходок… Вы же знаете, – глядя в пол, понуро заметил Макар.

Сыщик поморщился, утирая пот со лба тем самым платком, каким прежде подавал знак. День и впрямь выдался жарким – утро не обмануло.

По неопытности он грубо ошибся: Веселов совсем не подходил на ту роль, что ему отводилась.

– От тебя никакого толку. Для чего я тебе помог?

Макар не нашел, что ответить.

– Что еще?

– Говорят, что ключи подобрали.

– Это очевидно и младенцу. Иначе как они проникли внутрь, не ломая замки и не трогая окна? Через печную трубу? Через водопровод? Или, может, через нужник?

Рабочий улыбнулся шутке, еще пуще обозлив Червинского.

– Смешно? А нам пришлось все проверить, чтобы исключить и такие возможности, представь себе! Все, Свист. Я устал тебе помогать, ничего не имея взамен. Либо ты до конца недели принесешь мне что-то дельное, либо разговор с тобой будет другой.

Макар понимал, что момент совершенно неподходящий, но больше ждать удобного случая он не мог. И так уже почти две недели собирался с духом – с тех самых пор, как подслушал занятный разговор в кабаке. Как же он тогда испугался! Даже спрятал под стол дрожавшие руки, опасаясь, что они его выдадут.

– А не могли бы вы мне… дать немного денег?

Червинский опешил.

– Тебе мало, что не гниешь за решеткой? Да родная мать бы не сделала для тебя того, что я. И ты еще смеешь просить плату?

Поднявшись с кровати, разгневанный сыщик покинул номер, бросив на прощание:

– Я тебя предупредил!

Рабочий закурил очередную папиросу, следуя указанию выжидать время.

Он вовсе не хотел так злить Червинского, и теперь корил себя за то, что решился задать вопрос. Стало только хуже, и Макар пуще прежнего опасался – и если бы только за себя!

Но как войти в милость и выполнить то, чего сыщик требовал, он не знал.

– Что с невидимками, Георгий? Будут новости?

– А то как же, Константин Павлович. Именно сейчас и пишу.

– Молодец. Продолжай. Народ-то глянь, как интересуется. Опять сколько писем пришло. Почитай, – Титоренко, редактор не слишком крупной газеты, положил на стол пачку конвертов.