Александр Черенов - Дело «на три копейки»

И только однажды Старкову почудилось или в самом деле он это заметил, как только что «безмозглые» глаза участкового на мгновение обзавелись злым, умным и насмешливым взглядом. Поэтому Старков не исключал того, что участковый Иванов просто «вошёл в образ» и не собирался выходить из него: ведь «у нас спокон веков нет суда на дураков!». Никто же не видел, каким он был за пределами милицейской формы. А он взял – да и соединил в своём лице Иванушку-дурачка и Емелю из сказки «По щучьему велению».

Невероятно, но по паспорту звался он Емельян Иванович Иванов. По имени и отчеству – едва ли в честь Емельяна Ивановича Пугачёва. А, если и в честь, то в контексте установки крестьянского вождя «Хоть день – да мой». А, может, давая ему имя, родители рассчитывали на то, что ему когда-то «поблазнит» заветная щука – хотя бы в объёме трёх желаний…

– Где тебя черти носят? – ещё на подходе «приветствовал» Иванова Бессонов. – А это что у тебя: вещдок?

Народ, собравшийся вокруг майора, расхохотался: на руках у лейтенанта уютно расположился огромный, чёрный, с белым «воротничком» и подпалинами на лапах, котяра.

Иванов потупился и шумно потянул носом, подтягивая к ноздре выпавшую из неё зелёную соплю.

– Да, вот, услышал… мяукает… Ну, я и…

– Нашёл главную улику? – продолжал усердно «вытирать ноги» Бессонов. – В одиночку раскрыл преступление?

Так как ответом было вполне ожидаемое повторное шумное затягивание сопли, Бессонов лишь раздражённо махнул рукой.

– Ладно! Это ведь ты нашёл труп?

Иванов с невероятно идиотским выражением на лице молча кивнул головой.

– Ну, и чей это труп? Ты знал его обладателя?

Не отвечая на вопрос, участковый вернулся к обслуживанию сопли.

– Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Я близко не подходил, – горестно вздохнул Иванов.

– Так подойти сейчас… твою мать!

Участковый боком, медленным шагом приблизился к трупу и, не наклоняясь, принялся обозревать его с высоты своих метр девяносто. Обозревал он неспешно – как и всё, что делал или не делал.

– Ну?! – не выдержал Бессонов.

Иванов вытянул губы, отчего стал ещё больше похож на безнадёжного клиента психиатрического стационара.

– Кажись… это… Танька Котова. Я её по коту узнаю…

– По кому?!

Глаза у Бессонова честно полезли на лоб.

Иванов в ответ пальцем ткнул в загривок кота.

– Ихний кот. Такой жирный и чёрный… с белым – только у их.

– Лейтенант, ты кота на пустыре нашёл или с собой принёс? – подключил и свои «ноги» Старков.

– На пустыре, – почему-то даже не задержался с ответом Иванов. – Вон там.

И он указал рукой на «пограничную полосу» между районами.

Старков неожиданно перестал усмехаться. Глядя на него, оставил «работу ногами» и Бессонов.

– Ты хочешь сказать, Семёныч, что…

– Девчонка услышала мяуканье кота и пошла его искать.

Задумчивый взгляд Старкова ушёл куда-то вбок.

– Этого наш инкогнито и добивался…

– Заманивал? – включился Зарубин.

– Похоже на то. Кот, скорее всего, был заранее на время «приватизирован». И, если это так, то убивец знал заранее и то, что кот убегает из дома, и то, куда он убегает, и то, где его будут искать…

– Заранее спланированное убийство?

Бессонов побледнел: такого рода «мокрухи» годами «висели», и не только нераскрытыми, но и пудовыми гирями на авторитете уголовного розыска. Старков сочувственно похлопал майора по плечу.

– Ладно, Михалыч, не умирай прежде смерти… Лейтенант, знаешь, где эти Котовы живут?

– Знаю.

– Веди.

Иванов в очередной раз замялся.

– Ну, что ещё?

– Так их… это… дома нет. На работе… наверно.

– Ладно, проверим, Семёныч! – расстроенный перспективой «висяка», махнул рукой Бессонов.

– Ну, тогда…

Старков бросил взгляд на часы.

– Пора заняться протоколом. Иванов… Хотя, оставить! Михалыч, пригласи понятых!

За полчаса – и глаз намётан, и рука набита – Старков изготовил протокол осмотра места происшествия. Оставалось только дать его на подпись понятым, как вдруг…

– Семёныч, я ещё кое-что нашёл!

Зарубин приподнял над головой полиэтиленовый пакет.

– Что именно?

Капитан быстрым шагом подошёл к открытой дверце «уазика», в чреве которого Старков оформлял протокол.

– Вот, взгляни!

В маленьком полиэтиленовом пакете лежали два окурка: один – от сигареты, другой – от папирос «Беломорканал».

– Гляди, Семёныч: у «беломорины» – характерно смятая гильза!

– Характерная для большинства тех, кто курит «Беломор», – покривил щекой Старков. – Я сам точно так же сминаю гильзу, чтобы крошки табака не сыпались в рот вместе с затяжкой. Ну, и что?