Александр Черенов - Дело «на три копейки»

– Местные уже там, – словно подслушал мысли Старкова Коновалов. – Все: и прокурор, и следак, и «опера». А наши дожидаются тебя в «уазике». Заедете за судмедэкспертом – и «всего делов»!

Лицо Коновалова так и излучало энтузиазм. Понять его было несложно: мужику оставалось меньше семи часов до сдачи дежурства – и меньше полугода до пенсии. Поэтому он старался не высовываться с наказуемыми инициативами, не «лезть поперёк батьки», а спокойно отсидеть свои двадцать четыре часа, чтобы так же спокойно вернуть зад в это кресло через трое суток. Мужик уже «отбыл свой срок» «опером», участковым, даже следователем РОВД – и теперь не рвался совершать подвиги во славу общественного правопорядка. Отросшее за последние три года в кресле ответдежурного солидное брюшко было тому наглядным доказательством.

Уже взявшись за ручку двери, Старков бросил взгляд на часы.

– Мда, поспать теперь уже не удастся…

Его слова были «горькой правдой»: дежурство не задалось с самого начала, когда сразу же по приходу на дежурство он уже обслуживал первого клиента-висельника. Потом мертвецы шли косяком, и к полуночи их набралось уже полдюжины. Первый и единственный раз Старкову удалось прислониться задом к раскладушке только в час ночи, а через полчаса майор Коновалов уже «радовал» его перспективой очередного выезда на место происшествия…

В стареньком «уазике», который держался одним лишь энтузиазмом шоферни в вопросах «налогообложения коллег с гражданки» запчастями и бензином, уже собралась вся немногочисленная опергруппа. Старший «опер» ГУВД капитан Зарубин и эксперт НТО майор Павловский расположились на заднем сидении. Место рядом с шофёром по традиции доставалось дежурному следователю прокуратуры.

– «Доброе утро», Семёныч! – расхохотался Зарубин. – Давненько не виделись: наверно, с полчаса уж, как! Ты, небось, уже душой истомился по мертвякам!

– Смешно, – не улыбнулся Старков. – Ну – за потрошителем, что ли?

«Потрошителями» в шутку – и не только за глаза – иногда называли судебно-медицинских экспертов. Были, конечно, и другие «варианты» – даже непечатные, но теми потчевали или «любимых» экспертов, или, напротив, «нелюбимых».

До бюро СМЭ от ГУВД в дневное время ехать было минут десять: больше приходилось стоять на светофорах. Сейчас, ночью, «жёлтый глаз» давал «зелёный свет», дорога была чистая, «мёртвая», лишь изредка «оживляемая» одиноким такси. Поэтому доехали за пять минут. Судмедэксперт Царьков уже дожидался группу на крыльце у входа в бюро.

– И я всех рад видеть… снова, – буркнул он в ответ на притворно-сочувственную ухмылку Зарубина, который уже теснил задом Павловского, освобождая место для раздобревшего седалища Царькова.

– Поехали, – под хмуро сдвинутые брови махнул рукой Старков. Содрогаясь всеми престарелыми внутренностями, жалобно постанывая и скрипя, машина, словно пробуя на прочность и себя, и дорогу, осторожно отъехала от крыльца…

Место, куда прибыла опергруппа, не относилось к престижным районам. Углегорск, даже будучи областным центром, и сам не относился к престижным городам, несмотря на славное прозвище «одной из главных кочегарок страны». Город вырос на угле и за счёт угля. Это и определило специфику всего, в том числе, и застройки: домишки барачного типа росли, как грибы-поганки, в непосредственной близости от шахт.

Со временем, уже в стороне от шахт и даже на значительном удалении от них, в городе, уже начавшем отдалённо напоминать таковой, стали возводиться роскошные «сталинские» дома и «объекты соцкультбыта». В дикой пустыне начали появляться бульвары, проспекты, аллеи, цветочные клумбы и даже бочки с квасом и пивом.

Но своеобразные «микрорайоны» остались почти нетронутыми, разве что им слегка «освежили» фасад. Город растянулся на площади почти в тысячу квадратных километров, но большую часть этой тысячи занимали пустыри, из-под которых уже вынули уголь и которые по этой причине изрядно просели, покрылись толстым слоем выступившей соли и зарослями горькой полыни, которая только и могла расти на этой мёртвой земле.

Эти пустыри являлись связующим звеном не только между разбросанными там и сям «шанхаями», но и между «субъектами «административно-территориального деления». Один из таких пустырей и отрабатывал сейчас местом происшествия. Находился он на самой границе, разделявшей территории Октябрьского и Кировского районов. Одной стороной пустырь упирался в Октябрьский район, другой – в Кировский.