Александр Черенов - Дело «на три копейки»

– Я его не привёл.

Покоситься в сторону вибрирующего шланга Петухов не успел, потому что шланг уже не вибрировал, а вовсю работал по спине юнца.

– Ай-ай-ай!

«Троекратно воздать» шлангу Петухов, всё же, успел.

– Но у тебя был же план? – взревел Трофименко, покручивая шлангом у самого носа Петухова.

– Был, – не стал искушать судьбу «объект».

– Очень хорошо, – благодушно одобрил Петухова Трофименко, и тут же поправился. – Очень плохо, конечно, я хотел сказать… Ну, и что это был за план?

Петухов «засмущался», но ненадолго: новая «порция шланга» сразу же вернула подследственному его образ со всеми его наличествующими обязанностями и отсутствующими правами.

– Я… хотел ей доказать, что член… что я…

– Что ты – член, или что ты – с членом? – под весёлую ухмылку уточнил Трофименко.

Петухов вновь попытался смутиться, но вид шланга заставил его передумать.

– Ну, да… То есть, что я… ну – мужчина…

– И каким образом ты хотел доказать ей это?

Юнец нахмурился и вздохнул.

– Я хотел выследить её на пустыре… ну, там, где её потом нашли…

– А как ты мог знать, что она там бывает? – заинтересованно подключился Старков, оторвавшись взглядом от окна, «за которым» отсутствовал всё это время.

– Их кот постоянно убегает туда.

– Понял: дальше.

Старков и Трофименко отработали почти в унисон.

– Я хотел… это…

– Подкараулить её, – мягко встрял Старков: у Трофименко наготове был «более народный» вариант.

– Ну, да… потом дать ей по башке кирпичом, а когда она потеряет сознание, раздеть её и засунуть ей в пиз… в… это…

– Во влагалище, – не изменил в себе интеллигенту Старков, опережая рвущегося с иным уточнением Трофименко.

– Да: в логовище.

На это раз Старков и Трофименко были единодушны: расхохотались a capello. Веселила, разумеется, не покойница – что тут весёлого: веселила серость человеческая.

«Обрадованный пониманием», юнец тут же обложился руками.

– Но я её не убивал!

– Не хотел убивать, но…

Первым за «ниточку» ухватился подполковник.

– Нет, и не хотел и не убивал! – решительно и слезоточиво принялся рвать «ниточку» юнец. – Да, я её ждал в тот день, но так и не дождался. Хотя кота ихнего я видел там, на пустыре…

– Интересное кино, – задумчиво пробормотал Старков, откуда-то «из заграницы… самого себя». – Значит, кот, всё же, ушёл «гулять сам по себе»… или «его ушли»…

– О чём это ты? – удивлённо приподнял бровь Трофименко.

– Так – мысли вслух… Ладно, Петухов-младший…

Старков рывком оторвал седалище от сиденья.

– Никакого алиби у тебя нет – даже однопроцентного. То, что ты чересчур громко возмущался насчёт «покражи» расчёски, вполне могло быть работой на публику для «отмазки». Расчёску ты потерял на пустыре, а потом придумал историю с раздевалкой.

– Но я…

– Заткнись и не мешай работать!

Трофименко тут же пособил «старшему следователю по особо важным делам» – при содействии шланга и участии рёбер Петухова.

– Продолжайте, товарищ старший следователь по особо важным делам: он больше Вам не помешает.

Старков отвесил благодарственный поклон и на мгновение призадумался.

– А скажи-ка мне, Петухов, ты папашу посвящал в свои планы? Только не врать!

Петухов опустил глаза.

– Ну, я ему… Я сказал, что хочу её…

– Хочу её?! – мгновенно «отработал на перехват» Трофименко.

– Нет, ну, не то, чтобы… Ну, в общем… то, что я вам уже рассказывал…

– А папаша? – загорелся Трофименко. – Как папаша отреагировал?

Следом за глазами юнец опустил и голову.

– Он сказал, что незачем городить огород… Ну, что он сам с ней разберётся.

– И разобрался?

Глаза подполковника зажглись хищными огоньками: тигр, а не милиционер!

Петухов засопел.

– Ну, он ходил к ним.. ну, к Котовым во двор… ну, и там пообещал… то есть сказал…

– Пригрозил, – жизнерадостно поправил Трофименко.

– Ну, да… Ну, что он её «отдерёт» за то, что она обидела его сына…

– А кому он это сказал? – продолжил солировать Трофименко: опять «удалившись за окно», Старков явно думал о чём-то своём, очевидно, никак не связанном именно с этими показаниями Петухова.

– Котовым сказал… Ну, её отцу и матери…

– Кто это слышал?

– Соседи… ну, которые – через забор.

Трофименко энергично повернулся к Старкову.

– А, Семёныч? Всё – «в цвет»!

Однако Семёныч почему-то не спешил разделять энтузиазм подполковника. Вместо жизнерадостного подключения к торжеству он сначала неопределённо пожевал губами, и лишь затем выдал текст, но совсем не тот, какой от него ждал всё ещё испускающий сияние Трофименко. Да и получателем текста оказался не Василий Николаевич.