Татьяна Адаменко - Патрик Леруа. Годы 1821—1830

– А вы охотитесь, мсье Леруа?

– Только за цифрами, – сухо ответил тот. При желании он мог бы прибавить, что после войны перестал считать убийство развлечением.

В финале ужина старший д’Эвре пообещал прислать завтра к Леруа секретаря.

– Любые вопросы, любые бумаги, – подчеркнул он.

– Жду его завтра с утра, – кивнул Леруа. – Благодарю вас за прекрасный ужин и приятное общество.

* * *

Леруа не ожидал такой церемонной торжественности и холодной роскоши – утром пожилой лакей пригласил его в совершенно другую столовую.

Облаченый в ливрею и напудренный парик, он замер у входа – еще живой образ Ancien Regime. Китайский фарфор на столах и серебряные приборы. Фарфоровые же канделябры, украшенные тончайшими, невероятно хрупкими на вид фарфоровыми цветами и эбеновое дерево в интерьере.

На стенах висели изящные рисунки по шелку в простых черных рамах, а роскошная лепнина расписного потолка будто служила рамой для дробящихся в хрустале огней люстры.

– Доброе утро, мэтр Леруа, – поприветствовала его хозяйка, появляясь из другой двери в сопровождении Шарля и Жана.– Прошу к столу.

– Много ли времени займет оформление бумаг? – Жан д’Эвре задал вопрос раньше, чем Леруа успел совладать с жестковатым мясом вальдшнепа. Мадам Бенаж только вздохнула и подняла глаза к небу. Инспектор и вечером заметил, что братец простоват – еще немного и дураком бы назвали – но только сейчас понял, зачем его здесь держат. Такой всегда задаст правильный вопрос, избавив от лишних церемоний.

– Мадам, – минуту спустя обратился он к хозяйке замка. – Оформление наследства, фактически, завершено. Я здесь для того, чтобы не обременять вас поездкой в Париж и, думаю, не отниму у вас много времени.

– Превосходно, мэтр Леруа, – Сильвия взялась за бокал. – Рутинные вопросы вы сможете обсудить с нашим управляющим Жанно, если что-то сложное, то милости прошу ко мне, теперь финансовые дела веду я.

Леруа кивнул, стараясь не выдать своего удивления тем, что это предложение сделал ему не Шарль, а Сильвия.

– Мадам, позвольте выразить восхищение… За полгода вы не уронили ни одного предприятия из тех, что оставил вам супруг.

– Арно мне ничего не оставлял, мэтр Леруа. Наверняка он все бы забрал с собой в могилу, но как вы удачно выразились, «уронил» по дороге. Вы наверняка слышали…

– В основном читал…

– Он погнался за мной, размахивая секирой, как перышком, и убил бы, но, по счастью, его застрелил Шарль.

– Прямо здесь и пристрелили, – Жан показал пальцем, где именно.

– А что слышно в Париже о компенсации эмигрантам? – Шарль решил сгладить впечатление от неотесанности брата.

– Все еще в дыму неопределенности, мсье д’Эвре. С одной стороны, король желает сгладить воспоминания о прошедших неудачах дворянства…

Леруа заметил легкое напряжение в глазах Сильвии, но «неудачи», это было самое мягкое из возможных слов.

– С другой стороны есть финансы государства. Они вопиют…

– Когда это казна не кряхтела? – удивился Шарль.

– Вопиют, мсье д’Эвре, вместе с казной ещё многие люди.

– Тогда мы будем ждать решения Его Величества, – вмешалась мадам Бенаж.

– Разумеется.

– Да, и еще одно, нас многие просили показать комнату и статуи, в которых мой супруг держал тела…

Леруа молчал.

– Чтобы не было таких… бестактных вопросов, мы избавились от всего, что имело отношение к делу. Комната замурована, статуи уничтожены.

Собственно, на этом разговор был и закончен. Завтрак съели и Леруа откланялся.

Его симпатия к мадам Бенаж, как ни странно, только укрепилась – предприимчивая и жизнерадостная женщина. Каким же дураком был Арно.

Пора было идти к документам.

* * *

Незадолго до полуночи Леруа пробирался по коридорам замка, упорно разыскивая библиотеку. Изжеванный до последнего волоконца секретарь вряд ли предполагал, что инспектор отправится куда-нибудь, кроме собственной комнаты, но Леруа пока не чувствовал усталости. Он был почти разочарован, работа оказалась куда проще, чем он предполагал: что более ранние документы, с подписью де Бенажа, что более поздние, с подписью его вдовы, содержались в похвальном порядке и не скрывали в себе никаких манипуляций с законом. Или, вернее, – поправил себя Леруа, – для того, чтобы выявить эти манипуляции, понадобилось бы куда больше времени и сил, чем это входило в его обязанности. У него не было такого желания – ему нравилось, как мадам де Бенаж заботилась о процветании своего поместья и своих предприятий, не забывая при этом о работающих на неё людях.