Лариса Соболева - Она всегда с тобой

В салоне джипа раздался возглас в унисон:

— Что?!!

Борис резко повернул на боковую улицу, затормозил у обочины. В салоне после того, как мотор перестал работать, сама госпожа тишина притаилась. В то же время Майя, выдержав небольшую паузу, совершенно ровным, без тени волнения голосом сказала:

— Кажется, вы обратились не по адресу. К тому же у нас другая тема.

Слушательница : У нас с вами тема общая. Вы спите с чужими мужьями, я и спрашиваю: как вам удается обскакать тех, кто вас моложе почти на десять лет?

Видимо, оператор связи прекратил бесчинства в прямом эфире, потому что слушательница явно не выговорилась, раньше надо было это сделать. Сразу после «вырубки» Майя эдак бодренько прощебетала:

— Извините, Николай Иванович, у нас и не такое случается. Зато радиослушатели теперь знают: мы не обманываем, когда говорим, что работаем в прямом эфире. Итак, мы в прямом эфире. Следующий вопрос к нашему гостю…

А в салоне джипа под щебет Майи тишина стояла, какой не бывает, будто люди мгновенно вымерли. Шок — это понятно. Но сюда еще примешивалось гадливое чувство стыда — когда за постороннего человека (в данном случае слушательницу), которого в глаза не видел и не увидишь, стыдно — хоть беги из этого города. Будто ты в сговоре со словоблудом, он уже взял вас в свои соучастники, потому что заставил слушать гадость, а возразить ему и сказать, мол, какая ты сволочь, нельзя! Он же вне зоны доступа.

Первым встрепенулся, словно очнулся от гипнотического сна, Михаил, но едва выговорил крамольную, как ему чудилось, мысль:

— Борь… это Лялька была? Или у меня слуховые галлюцинации?

— Идиотка, — проговорил Боря, заводя мотор.

— Значит, я не ошибся, — понял Миша.

То, что Ксюша никогда не видела Бориса в воплотившемся образе возмездия, само собой разумеющееся, она не частый гость в родном городе, хорошо знать его не могла. Но и Михаил испугался за него — у друга был такой вид, будто тот едет на войну, в последний и смертельный бой собрался. Всю дорогу молчал до самой остановки во дворе, где прошли семь лет его семейной жизни бесполезно. Не оборачиваясь назад, Борис сказал:

— Ксюша, ты посиди в машине, а мы с Мишкой сгоняем к Ляльке… Мне нужен свидетель…

— Нет уж, я тоже пойду, — решительно заявила она. — Буду в качестве телохранителя твоей Ляльки, а то ненароком прибьешь ее, тебя посадят, а Майке придется передачи тебе возить и рыдать с утра до вечера.

Шутки глупые, но Ксюша пыталась сбить агрессивный настрой, за что Борис был признателен ей, правда, вслух об этом не сказал, не до того. Все трое вышли из джипа и направились к подъезду, Ксюша шла последней и незаметно перекрестила мужчинам спины. На всякий случай. Поднимаясь на третий этаж, Борис попросил друга:

— Включи диктофон. Нужно записать все, что она будет говорить, а то потом даст против нас показания, и доказывай тогда, что ты не верблюд. Зарядки хватит?

— Хватит, хватит, — заверил Михаил, на ходу включая функцию записи в смартфоне.

Как раз пришли на этаж, Борис встал точно перед глазком в двери и нажал на клавишу звонка. За дверью послышались шаги, он и не сомневался, что она дома в этот час, конечно, никуда не устроилась и не собирается, Ляля и работа — две вещи несовместимые.

* * *

Каблуки отстукивали четкий шаг, так ходят уверенные в себе люди, она и шла по коридорам уверенной походкой, с короной на голове, но чувствуя, как щеки, уши, лоб разгораются огнем. Хотела бы сейчас Майя увидеть себя со стороны, когда здоровалась со встречными коллегами и знакомыми — насколько ей удается держаться в формате «холодной леди». Она смотрела сквозь лица, не акцентируя внимания на гримасах, не пытаясь понять — слышали дорогие коллеги идиотские вопросы или еще не знают, как над Майей поиздевались. Нет, не смотрела по сторонам, потому что ей не нужна дополнительная боль, этого «добра» сейчас вдоволь. Только что Майя накатала заявление об уходе и оставила у секретаря — все, теперь, после того, как ее окунули в дерьмо, работать рупором на радио она не вправе.

— Боже мой, неужели это все со мной происходит? — время от времени шептали высохшие губы Майи, их высушил огонь изнутри, рвавшийся наружу.

Каждый день приносит новый удар, все сложнее с этой напастью справляться, а какой из ударов будет катастрофическим — вопрос висит над головой и грозит обрушиться на Майю всей своей массой. А сил уже нет.

— Ах-ха-ха-ха… — остановил ее хохот, доносившийся из комнаты дикторов.