Лариса Соболева - Она всегда с тобой

Между тем старый смартфон разрывался от звонков — нелюбимый муж давал о себе знать, что еще жив и бесится. А Майе нечего ему сказать, она и не брала трубку. Завтра навестит Стаса.

Он неплохо обосновался в отдельной палате, такое ощущение, что больница пошла ему на пользу. Тут тебе и пресса, и телик, и ничего не надо делать, и уход, о котором грезил Стасик: чтоб вокруг него буквально танцевали (за деньги чего не сделаешь). Несмотря на синяки, он вполне прилично выглядел, но, увидев вошедшую в палату жену, резко переменился, ощерился и надулся.

— Привет, — сказала Майя, идя к кровати, на которой он возлежал, и якобы не замечая недовольства на побитой физии.

На приветствие Стасик не ответил. Синюю физиономию отвернул в сторону, пыхтел симптоматично, мол, я на пределе, еще чуть-чуть — и взорвусь. Знал бы он, что жена уже не его жена, потому в холодном спокойствии апельсины-бананы Майя положила на тумбочку, придвинула стул и села. Стас демонстративно не желал общаться, она решила, прежде чем уйти, хотя бы здоровьем поинтересоваться:

— Как самочувствие?

— Судя по тому, как часто (очень ехидно сказал) жена навещает меня, мое самочувствие ее абсолютно не колышет. Твое поведение удручает, я не могу дать ему никакого объяснения. В чем дело?

Не время ставить перед фактом, выйдет из больницы, тогда Майя ему в домашней обстановке доступно растолкует, что к чему, а сейчас отговорилась:

— У меня проблемы…

— Какие?! — возмутился он, не дослушав. — Какие у тебя могут быть проблемы? Не смеши.

— Давай дома будем выяснять отношения? — сухо сказала она.

И пауза… Нелегко. Обоим нелегко, понимала Майя. Стас, конечно, толстокожий, однако не может быть, чтобы и он не чувствовал образовавшуюся пропасть между ними, что она широка и глубока, практически непреодолима…

— Я звонил раз сто, почему не брала трубку?

Суровый тон взял Стасик, значит, не понимает и не чувствует перемен, тем более не видит пропасть.

— Смартфон потеряла, — ответила она.

— Во даешь! — Ну, хоть орать не стал, и на том спасибо. — Серьгу бешеной стоимости потеряла, смартфон… Конечно, смартфон мелочь для тебя, чё там — двадцать с лишним штук. Не буду больше покупать тебе дорогие вещи.

Майя по привычке солгала, машинально, потом спохватилась, что не в радиоцентре находится, но правду не стала говорить. Пусть у Стаса накопится побольше негатива по отношению к ней, так ему легче будет пережить разрыв. И вдруг он огорошил:

— Следователь приходил… Локтев, что ли…

— Что? — встрепенулась она. — Следователь? И?..

— Неужели правда — Галку грохнули? (Майя не ответила, ей не понравилось слово «грохнули».) И что, она действительно завещала свое барахло тебе?

— Я бы не сказала, что Галину окружало барахло. Что еще тебе рассказал следователь?

— Он не рассказывал, а задавал вопросы. Сколько времени вы дружили, спрашивал, насколько крепка была ваша дружба, мое отношение к Галине его интересовало… а что я мог сказать? Ну, не любил ее, не любил, она плохо на тебя влияла.

— Ты забываешь, что я взрослая женщина и влиять на меня…

— Влияла, влияла! — повысил он тон. — Но про то, что я не любил твою Галку, следаку не сказал. Еще спрашивал, где я был на момент убийства. Нет, представляешь! Его интересовало мое алиби! Делать мне больше нечего… Тесть и теща — мое алиби, между прочим, железное.

— Следователи требуют алиби у всех, кто был знаком с Галиной.

— Мне плевать на всех. Мне и так досталось, а тут еще он притащился… Кстати, этот Локтев считает, меня тоже хотели убить…

— Если бы хотели, убили, — возразила Майя. — Галину не избивали, в нее выстрелили два раза, и все дела.

Он не слушал ее, гнул свою линию монологом:

— И что, возможно, это одних рук дело — убийство Галины и нападение на меня. Не понимаю связи между мной и этой… твоей Галиной. Я не богема! Но я намекнул ему, кто стоит во главе нападения на меня. Аркашку вряд ли заарканят, но жизнь ему подпортят.

Майя уже не знала, под каким соусом сбежать отсюда, удивительное дело: пятнадцать лет и — ничего общего. Только дети! Но этого, оказывается, мало, чтобы испытывать к Стасу хотя бы дружескую терпимость с симпатией — именно на такую волну настраивала себя Майя, когда речь заходила о муже. Но! Настраиваться — это одно, другое дело видеть капризного сорокалетнего парня и слушать неумного, зацикленного на себе человека. Иногда она задавалась вопросом: как ему удается вести бизнес и не прогореть? Скорей всего его мозг заточен на одну линию — бизнес, а побочные он отсекает, потому и производит впечатление весьма недалекого товарища.