Алексей Ракитин - Скопец

— Мне кажется, эта догадка очень близка к истине, — задумчиво проговорил Шумилов. — Если принять её за истину, то всё встаёт на свои места: и антагонизм братьев-Соковниковых, и ненависть Николая Назаровича к скопцам. Даже нелогичное решение Михаила Соковникова, не бывшего кастратом, насильно оскопить младшего брата получает достоверное, убедительное объяснение. Мы, пожалуй, никогда уже не узнаем, что же именно произошло между братьями, ведь участники афёр того времени вовсе не желали оставлять в документах лишних следов. Но истина, уверен, очень близка к той реконструкции, которую вы провели. Вот что, Михаил Андреевич, у меня есть возможность почитать дневники Николая Назаровича Соковникова. Пожалуй, следует, это сделать.

— А что вы хотите там найти? — полюбопытствовал Сулина. — Чистосердечный рассказ мальчика о том, как всё было на самом деле? Я полагаю, что уже в десять лет Миша Гежелинский сделался куда старше своих лет. Когда папу, ещё вчера влиятельного чиновника, арестовывают и сажают в крепость, а маму с сёстрами выбрасывают из богатой восьмикомнатной казённой квартиры… тут повзрослеешь сразу и намного. Думаю, детство Гежелинского — младшего окончилось в день ареста отца. Так что — я в этом уверен! — ни одной неосторожной фразы в этом дневнике вы не найдёте. Всё будет отлакировано.

— И тем не менее, я попробую почитать этот дневник в контексте… — Шумилов запнулся, — в контексте нашего сегодняшнего разговора.

Он поднялся, давая понять, что считает разговор оконченным, но Михаил Андреевич Сулина остановил его прикосновением к рукаву:

— А сейчас, Алексей Иванович, идёмте пить чай! Коли принесли сдобу, то уж извольте откушать. Да и моя супруга желает познакомиться с вами, гости-то у нас ныне нечасто случаются.

В половине девятого вечера Шумилов уже стоял перед домом N24 по Большой Морской улице, в котором два этажа занимала Сыскная полиция. Он уже собирался войти внутрь, как прямо навстречу ему вышел из дверей Агафон Иванов.

— На ловца и зверь бежит! — только и воскликнул Шумилов. — Я по вашу душу, господин сыскной агент.

— А я только покончил с работой, — вздохнул Иванов. — Может, прогуляемся к Исаакию?

Он кивнул в сторону Исаакиевского собора.

— На самом деле я бы рассчитывал затащить вас к вам в кабинет, полистать дневники Николая Назаровича Соковникова.

— Да, дневники у нас, — кивнул Иванов. — Почитал я их. Ну, как почитал? — он запнулся. — Пролистал. Там тыщ пять листов, не меньше, читать и читать! Вам-то, Алексей Иванович, чтиво это на что?

— Заинтересовался я дюже этой темой. Лавры Николая Надеждина покоя мне не дают, — простодушно соврал Шумилов.

— А кто такой Надеждин?

— Автор исследования о скопцах, подготовленного во времена Государя императора Николая Павловича. Ему — Надеждину то есть — протежировал сам Лев Перовский, министр внутренних дел в то время; он предоставил литератору возможность возглавить две секретные комиссии по религиозному сектантству и работать в архивах министерства. Одна комиссия занималась христианскими еретиками, в значительной степени скопцами, другая — еврейскими хасидами. Надеждин исследовал вопрос о ритуальных преступлениях, совершаемых теми и другими.

— А что такое ритуальное преступление? — уточнил сыщик. — Я хочу быть уверен, что правильно вас понимаю…

— Ритуальное преступление — это преступление, совершаемое из побуждений религиозного фанатизма, с соблюдением установленного догматом ритуала, то есть последовательности действий, имеющих сакральный смысл.

— М-м-м… — Агафон покивал головою, осмысливая услышанное. — Будем считать, что понял вас. Так что там с Надеждиным?

— Николай Надеждин являлся весьма способным литератором, издавал литературно-философский журнал и, более того, редактировал официальный журнал Министерства внутренних дел. Вы часом не читали его записки, посвящённые скопцам и иудеям?

— Нет, откуда! Кто ж мне даст их читать! — признался Иванов. — Я и фамилии такой никогда не слыхал. Признаюсь, я даже о министре Перовском от вас первый раз слышу!

— Ну, ладно, в общем, я заинтересовался историей скопчества, и мне бы очень хотелось почитать дневник настоящего скопца. Тем более, что в этих записях может оказаться что-нибудь полезное для Василия Соковникова.

— Да-да, он пригласил вас себе в помощники, вы говорили. Что ж, делать большую тайну из этого дневника я смысла не вижу, — решил Иванов. — Может, его чтение и в самом деле вас чем-то обогатит, статью, глядишь, напишете в «Русский архив». Идёмте!