Денис Кузнецов - Санкт-Петербург 1934. Альтернативная история

Ближе к обеду Черкасов с Есениным проводили тренировку по боксу. Юрий арендовал небольшой зал с матами на Васильевском острове. Они отрабатывали сложные комбинации. По началу Есенину удавалось отходить от серии ударов Черкасова, но уже через секунд сорок он получил мощный удар в челюсть, от которого рухнул на татами. Детектив подал своему помощнику руку:

– Уже лучше уходишь от ударов, пора бы, и бить научиться, Петька.

– Я, Юрий Владимирович, больше по борьбе специализируюсь, да и в студенческие годы в кружок к самому А. Зассу ходил. До сих пор при встрече как родного он меня обнимает, говорит, что в борьбе большое будущее у меня. Да уши, как видите, мои тоже пострадали тогда.

– По борьбе говоришь, – ухмыльнулся Черкасов, – ну давай попробуем побороться.

Началась схватка. Черкасов схватил и попытался бросить противника через бедро, но тот выскользнул из захвата. Есенин был на пол головы ниже Черкасова и в этом он нашел свое превосходство в противостоянии. Поднырнув под Юрия, он схватил его за ноги и провел великолепный бросок, Черкасов лежал на лопатках.

– Ну что могу сказать, – произнес, вставая Черкасов, – растешь мой друг. Надо выписать тебе премию.

– Я всем обязан своему учителю, если и выписывать премию, то обязательно ему.

Юрий похлопал по плечу Петра. Вскоре переодевшись, они покинули спортзал.

Вечер Юрий Черкасов решил провести в ресторане «Палкинъ», который располагался на углу Невского и Владимирского проспектов, в доме 47. Это было место, где собирался весь высший свет Петербурга. В нем было 25 залов, биллиардные, отдельные кабинеты, парадная лестница, украшенная фонтаном и экзотическими растениями, а в центре главного зала размещался обширный бассейн, в котором плавала живая стерлядь. Хозяин заведения сумел создать атмосферу почти домашнего уюта и необыкновенной традиционной русской кухни с легким французским акцентом.

Черкасов, как обычно, расположился за своим любимым столиком возле бассейна. Управляющий всегда придерживал это место для него. Вскоре к нему подошел сам хозяин заведения Сергей Владимирович Соловьев.

– Юра, ну здравствуй, братишка, давненько ты к нам не заходил – к Черкасову с распростертыми объятиями направлялся высокий, худой мужчина с угольно-черными волосами, уложенными на бок, и черными как сажа бровями. Лицо было гладко выбрито, а на губах его сверкала улыбка.

Друзья обнялись. Соловьев присел рядом с Черкасовым.

– Ну как ты, все расследуешь? Много компроматов нарыл? – спросил, шутя Сергей.

– Ну а ты как думаешь, Сережа? Люди всегда любят проказничать, а, как известно, чем выше должность и состояние, тем проказы эти и посерьезнее. Вот поэтому у меня всегда и будет работа, уж был бы человек, а компромат на любого найдется.

– Ох, и рисковый ты парень, Юра – качая головой, сказал Соловьев – Питер негодует, глядя на твои действия. Не твоё это, поверь, ковыряться в грязном белье. Раньше ведь, великолепным детективом был. Вон, как тогда ты меня от разорения спас, я тебе по гроб жизни обязан. Если бы не ты, съели бы меня тогда эти немцы, вместе со своим Питер-штадт. Ну а сейчас, построили свои небоскребы на пару кварталов выше и успокоились.

– Тогда для меня это была не просто работа, Сережа, а дело принципа. Немцы конкретно прибарзели, негоже им нашего предпринимателя притеснять, да ещё в центре самого Питера.

– Юра, и не говори, знаешь, как смотреть противно, когда приходит такой престарелый немчура к нам с двумя дворяночками нашими белокурыми. Сидит, лапает их за все места, прям на людях. Да где это видано было! При государе Николае Александровиче, девиц этих бы дворянства решили, а сейчас все сидят, как будто не замечают. Молодежь под этих немцев косит, только и слышно вокруг-фрау Herr, надоело всё.

– Молодежь сейчас понимает прекрасно, что немцы нашими хозяевами становятся, вот и стараются им подражать – с грустью отметил Черкасов.

– Да ну, к черту этих подстилок, – выругался Соловьёв, – у нас во втором банкетном зале свои именины отмечает Демидов Александр Васильевич, фабрикант, бывший депутат; с твоим отцом знаком наверняка был. Вот это человек с большой буквы! Русский до мозга и костей, тебе нужно с ним познакомиться. Сейчас на сцене споет Екатерина Елисеева, уж больно её номер увидеть мне хочется, а затем давай пройдем к Демидову.

В этот момент в зале полностью погас свет. На сцене в световом круге появился ведущий: низкий, полный мужчина во фраке и с цилиндром на голове. Он объявил о начале выступления. На сцену вышла Елисеева. Точнее сказать, не вышла, а вылетела на сцену, в сопровождении своей группы подтанцовки. Обрушившись на зал волной безудержного дикого танца, прекрасная женщина, под стать Афродите, одетая в костюм амазонки-воительницы, в леопардовых шортах и кофте, открывающей живот, певица, мгновенно пленила всех и каждого. Черкасов не мог оторвать глаз от Елисеевой, как и все мужчины в зале. Каждое её движение было весьма откровенным и носило ярко выраженный сексуальный подтекст. Шоу программа, разработанная певицей, по её словам: «должна произвести революцию в русском музыкальном мире 1930-х годов». Достаточно откровенные танцы в пору патриархальной империи были достаточно смелым шагом. А для Елисеевой, начинавшей свой путь солисткой Московского большого театра, это было достаточно непростое решение: порвать с высокой культурой. Екатерина готова была принять волну критики и с гордым видом ответить на все вопросы с подвохом, задаваемыми любопытными журналистами. Безусловно, возможность выступать на сцене ресторана «Палкинъ» с новой программой была для неё большой удачей. Песня, которую пела Екатерина, содержала набор банальных рифмующихся между собой фраз о любви молодой гимназистки к коммерсанту с варшавской биржи. Но и смысл выступления был далеко не в песне, главное было шокировать публику своим видом.