Денис Кузнецов - Санкт-Петербург 1934. Альтернативная история

– В отличие от младшего сыночка! – пьяный голос прозвучал из толпы.

– А, ну как я мог не заметить такую высокопоставленную фигуру как вы, господин прокурор Мезенцев, то есть прошу прошения бывший прокурор, – съязвил Черкасов.

– Вы, товарищ Черкасов, редкостная сволочь, испортили мне жизнь, – протянул низкий мужчина, с гладкой лысиной на голове и маленькими аккуратными усами.

Юрий, недолго думая, подошел к обидчику, поднял его за шиворот и отвесил ему пощечину, после чего прижал к стенке и ударил в солнечное сплетение. Мезенцев опустилась по стене на корточки, и стал задыхаться.

– Попрошу выбирать выражения, сударь, – на повышенном тоне произнес детектив.

Мезенцев к этому моменту уже давился крокодильими слезами, прерываясь на просьбы, угрозы, истерики. Всем окружающим, да и самому Черкасову стало жаль этого ничтожного человека, который оказался на этом празднике лишь потому, что его жена работала на заводе Демидова управляющей и взяла с собой своего любимого как раз в тот момент, когда он вышел из своего долговременного запоя.

Мезенцева увели из помещения, судя по реакции окружающих, никто об этом не горевал.

– Смотрю, у вас не только друзья повсюду, Юрий Николаевич, но и враги имеются, – сделав глоток бургонского, произнес Именинник.

– Такова моя работа, Александр Васильевич, – на выдохе произнес Черкасов.

– Знаете, мне на фронте не хватало таких бойцов как вы, – с грустью отметил Демидов, – когда мы брали Корсику, большинство из моих офицеров боялись идти в штыковую атаку, а я их жизни берёг, за каждого русского солдата душой болел. Когда наш десант, а именно, 4-я особая бригада, высадился на севере острова, корсиканцы уже засели в селах и ждали, когда мы пройдем по улицам, чтобы расстреливать нас из окон. Но я не стал рисковать жизнью подчиненных, а прорабатывал как следует каждое поселение артиллерией и только потом двигал пехоту. Поэтому и потери моей бригады ограничились 12 бойцами, а в масштабах такой операции – это все признавали большим успехом.

– Вы, Александр Васильевич, безусловно, настоящий русский патриот, – польстил ему подошедший к столу, заспанный Соловьев.

Черкасов промолчал. Все ещё раз дружно выпили за здоровье именинника.

– Но есть у русского один грешок, прошу меня извинить, господа, – подняв вилку, произнес английский посол Спенсер, – это леность и привычка все делать в последний момент.

– Да, менталитет такой, что поделаешь, – добавил Соловьев, под совместное одобрение.

– Причем здесь менталитет? – вдруг возразил Черкасов.

– Вы говорите, что русский человек не любит работать. Да посмотрите на наших крестьян, они вкалывают побольше любого немца. Просто такое впечатление, о вечно лежачем зимой на печи Емеле, сложилось благодаря нашему климату. Лето у нас в России уж, какое короткое, и за него нужно успеть и посеять и вырастить все. Зато зимой потом делать особо нечего. Вот и привыкли мы делать все в последний момент, в жатые сроки.

– А ведь сударь прав, – отметил высокий кучерявый офицер с гусарскими усами, – по себе знаю, господа.

– Уймись, Борисов, тебе еще тут о менталитете рассуждать, – негодовал посол.

Завязался спор. Каждый из гостей пытался обосновать свою точку зрения. Спенсер стал уповать на религию, пытаясь найти недостатки в православной вере. Этим он задел чувства большинства присутствующих, на защиту его стал лишь Борисов, который был атеистом.

– Послушай, Юрий, – отведя в сторону Черкасова начал разговор Демидов, – ты очень сообразительный парень, судя по твоим высказываниям, ты разделяешь взгляды евразийцев, если я не ошибаюсь?

– Так точно, Александр Васильевич – отрапортовал Черкасов.

– Я мало знаком с этим молодым течением науки, ну ладно, разговор не об этом, – Демидов замялся и через секунду выдавил из себя, – мне хотелось, чтобы ты работал в моей компании, делал для меня кое-какие дела, щедрое жалование гарантирую.

– Спасибо за доверие Александр Васильевич, но я птица вольного полета, привык, знаете ли, работать на себя, поэтому дальнейшее продолжение разговора на эту тему считаю не целесообразным, – заявил детектив.

Лицо Демидова напряглось, видимо он не ожидал отказа.

– Ну, всё-таки, Юрий Николаевич, – мягким, в какой-то степени отеческим тоном, произнес Демидов и добавил, – обдумайте моё предложение как следует. После этого он пожал руку Черкасову, и они попрощались.

Юрий вернулся в кабинет за Соловьевым, который теперь окончательно протрезвел. Поначалу он долго упирался, но детектив шепнул ему пару слов на ухо, после которых он резко изменил свое мнение. Хозяин ресторана распрощался с гостями и самим именинником, все без исключения присутствующие выразили сожаление о том, что их покидают два таких важных гостя. Только Демидов не изменился в лице, проводил их своим безразличным взглядом.