Владимир Кашин - Чужое оружие. По ту сторону добра. Следы на воде

Она на миг оторопела — вот оно, начинается!

— Его мне рекомендовал врач. Из Белозерки.

— Как его фамилия?

— Самсонов.

— Откуда вы его знали?

— Он по женским болезням. Я у него лечилась. В Белозерке.

Коваль подумал, что Самсонов тоже должен будет ответить за пособничество.

— Вас предупредили, что «медсестра» — переодетый Чемодуров?

Нюрка не сразу нашлась что ответить. В голове проносились горькие слова: «А что мне было, вековать одной?!» Перевела дух, словно после быстрого бега, и сказала:

— Сперва не догадывалась… У нее, то есть у него, была отдельная комната. При мне не раздевался.

Коваль не поверил. Но в конечном счете не это его больше всего интересовало. Ему даже стало жалко эту одинокую некрасивую женщину с плоским лицом и длинным носом, которая, не находя себе пары, обрадовалась возможности иметь рядом мужчину, да еще и намного моложе. Он, Коваль, разрушил ее маленький призрачный мирок, ее непрочное ворованное женское счастье, и Нюрка поэтому не только боялась, ненавидела его. Дмитрий Иванович это понимал и не обижался.

— Но потом узнали?

«Что ему нужно от меня?» — зло думала Нюрка. Воспоминание о том, как Коваль выпрашивал у нее лодочку, вернуло ей на какое-то время прежнее чувство превосходства. Мучила только мысль: догадывается ли он о ее роли в ночном нападении?

— На такой вопрос я не буду отвечать, — твердо сказала она. — В конце концов, ничего такого не совершала. — То, что делалось в ее доме, только стены знали. И это не преступление. За любовь не судят.

— Хорошо, — согласился Коваль. — А почему он прятался и за женщину себя выдавал? Подумали об этом, когда стало известно, что ваш квартирант мужчина?

— От алиментов удрал.

— Это он так сказал?

— И Валентин, и дядька его, Самсонов.

— Поэтому и согласилась взять на квартиру?

— Конечно! — обрадовалась Нюрка, не увидев ловушки, которую приготовил для нее Коваль. — Если бы что похуже за ним было, ни за что не пустила бы! Зачем все это мне! Алименты — дело житейское. Не один он от них бегает.

— Значит, вы знали, что «медсестра» — мужчина? А раньше отрицали это. — Коваль перевернул листок протокола. — Вот записано. Как вас понимать?

— За его алименты я отвечать не буду.

— Вы поверили, что Чемодуров прячется от алиментов. А говорите, алименты — мелочь. Стоило ему, бедняге, из-за такой мелочи страдать в лифчиках и в юбке? Вам это на ум не приходило?

— Какое же это страдание — носить лифчики? — пожала плечами Нюрка. — Сам он их и шил.

«И то верно, — подумал Коваль, — когда человек хочет обмануться, когда ему удобно или выгодно это, он отбрасывает сомнения и разрешает себе обманывать».

— И долго вы собирались прятать его у себя?

— Говорил, еще года два. А когда милиция перестанет разыскивать, сбросит юбку и уедем вместе куда-нибудь далеко, может, на Север или в Казахстан. Там у него тоже родственники есть.

Коваль подумал, что Чемодурову сейчас даже легче стало — не нужно прятаться. Ведь в каком нервном напряжении жил все время, ожидая разоблачения!

— Вы сказали: «Если бы что похуже за ним было, ни за что не пустила бы». Что вы имели в виду?

Она промолчала.

— И два года его не спасли бы, — продолжал Коваль. — Он не от алиментов прятался у вас, Ангелина Ивановна, и вы это знали.

— Ничего не знала.

— Он скрывался от наказания за убийство, которое совершил на Днестре, — подчеркнуто четко, выделяя каждое слово, произнес Коваль, наблюдая при этом за реакцией Нюрки. — Он уже сам в этом признался. Теперь мы с вами можем говорить как с человеком, который прятал преступника, знал об этом и не сообщил органам правосудия. Кроме того вы должны будете отвечать и за пособничество в совершении другого преступления.

— Я никогда не была на Днестре! — вскрикнула она.

— Я говорю, Ангелина Ивановна, про убийство на Днепре, в ваших плавнях, Петра Чайкуна…

Нюрка прикусила губу, а когда отпустила, Коваль увидел на ней капельку крови.

— Единственный для вас выход — честно отвечать на вопросы и этим помочь нам. Хитрить не стоит. Это вам во вред. Советую осознать свою вину. Есть в уголовном кодексе сороковая статья. В ней сказано, что искреннее раскаяние или явка с повинной, а также содействие раскрытию преступления являются обстоятельствами, смягчающими ответственность. Воспользуйтесь, Ангелина Ивановна, этой гуманной статьей… Преступление, правда, раскрыто без вашей помощи, а вот искреннее раскаяние — за вами…