Владимир Кашин - Чужое оружие. По ту сторону добра. Следы на воде

Осетрик проблемы не решал — в Лиманском им никого не удивишь. Нужна была хотя бы одна ондатра. Да разве заметишь в такой темноте чужие капканы — здесь и хозяину не просто их найти. Одна надежда — подстрелить. Но он уже наделал столько шума здесь, что перепугал все зверье.

Он снова затаился, выключил свет и предоставил лодку течению, которое между стенами камыша несло ее в темный пролив. Потом зацепился за камышину, вытащил весло и тихо положил его на дно лодки, придерживая на коленях ружье со взведенным курком.

Немного мучила совесть: «Будущий защитник природы!» В конце концов, один раз можно. Если и подстрелит какую-нибудь зверюшку, то эту небольшую утрату потом возместит безжалостной борьбой с губителями природы — спасет, быть может, тысячи ондатр.

Обманываться было нетрудно. Мысль о Лизином дне рождения, о подарке для нее помогала одолевать сомнения.

Шло время. Замершие было плавни понемногу оживали. Заскулила в камышах лисица. Недалеко от лодки взбурлил воду большущий лещ. Через несколько минут по воде ударил хвостом карп. Юрась услышал, как вышла кормиться ондатра и начала грызть молодые побеги камыша. Зашевелился и «хозяин» зарослей — дикий кабан. Юрась догадался, что темная масса, которая раздвинула камыши, отчего качнулись и замерли на фоне неба высокие пирамидальные метелки, — и есть вепрь. Через несколько минут его догадка подтвердилась — зверь подошел к воде, настороженно постоял, хрюкнул и снова ушел в камыши.

Над головой пролетели чирки.

Ноги замлели, палец на спусковом крючке онемел. Вдруг тишину прорезал трубный зов оленя. Юрась невольно подумал, что тому явно не терпится дождаться осени, уже ищет подругу.

Почему-то захотелось разорвать тишину ревом мотора и вернуться в Лиманское, ничего не ловить, никого не убивать среди этого праздника жизни…

Но, подчиняясь запрограммированности задуманного, Юрась лишь тихо отпустил камышину, за которую держался, и разрешил течению подхватить лодку.

За лодкой вдруг поплыл бобер. Заметив, что по воде движется какой-то предмет, и не очень быстро, он явно полюбопытствовал: что же это такое?

Юрась знал, что бобров тут водится много. Но охотиться на них настрого запрещалось, невозможно было и шкурку продать.

Бобер долго сопровождал лодку, подплывал все ближе и ближе; вдруг испугавшись, почувствовав присутствие человека, сильно ударил хвостом и ушел под воду. Эхо покатилось от этого удара по всему лиману и долго не затихало.

Но вот недалеко от лодки зажурчала, словно бы запела вода. Как ни тихо плыла ондатра, но Юрась расслышал. Он медленно поднял ружье и, целясь по едва заметному темному следу на воде, нажал на крючок.

Выстрел расколол мир. Юрась мигом бросил ружье на дно лодки, нащупал подсаку и подхватил зверька, который еще бился в агонии. Не успел он положить добычу в лодку, как неподалеку взревел мотор. «Инспектор в засаде или браконьер», — мелькнула мысль, и Юрась стремительно рванул заводной тросик. «Если инспектор — может, выкручусь; хуже, если браконьер, в чью вершу залез. С ним шутки плохи. Такой без разбору жахнет…»

Юрась дал газ и вскоре вылетел на свободную воду. Лодка, которая мчалась к нему, не успела развернуться и проскочила в пролив.

Нарушитель начал отдаляться от преследователя. И сразу, словно подтверждая худшие опасения, бабахнул выстрел.

Юрась полностью выжал ручку газа, потом схватил ружье и, не целясь, выстрелил вверх, предупреждая, что и он вооружен и легко не дастся в руки.

Ревел мотор, растревоженная вода пенилась, брызги залетали в лодку, окатывая Юрася с ног до головы. Черный маяк бешено летел ему навстречу. Но у того, кто гнался, мотор был, видимо, сильней или просто преследователь был более сноровистый — Юрась чувствовал, что его догоняют. Бросился в сторону, снова к камышам, надеясь спрятаться в них. Тогда преследователь начал обходить Юрася, преграждая дорогу в плавни.

И вдруг Юрась чуть не вылетел за борт: мотор заглох, и лодка резко затормозила. Юрась лихорадочно дернул трос раз… другой… Рывком поднял винт — так и есть: намоталась трава.

Пока освобождал винт, преследователь подплыл и притерся бортом, освещая его лодку мощным фонарем. Белый луч скользнул по Юрасю, заплясал по лицу.

— А-а-а, малой черкес! — вырвалось у преследователя, и по силуэту и голосу Юрась узнал инспектора Козака-Сирого, которого в Лиманском называли Сирый Козак, или просто Сирый, и который был самым непримиримым к браконьерам чуть ли не во всем бассейне Нижнего Днепра. — Ого!.. Андреева лодка!..